— В комнату пока не заходи, — шепнула она, покосившись на готовящих ужин соседей, — там Вика моется, она уйдет скоро. Представляешь, она в госпитале с капитаном одним познакомилась, так он ей предложение сделал. Они расписаться собираются, — лицо у нее приняло мечтательное выражение. Соседи, наконец, вышли из комнаты, и он притянул Нину к себя, впился в ее мягкие, вкусные губы. В коридоре вновь зашаркали шаги, она недовольно оторвалась от поцелуя и положила голову ему на плечо, прижалась. Зашла какая-то старушка, очень неприязненно посмотрела на обнимающуюся пару, поджала губы. Нина покраснела, загрустила: — Опять будут обсуждать, — шепнула она, — как же я их ненавижу. Соберутся на кухне и начинают… — Он крепче прижал ее к себе, успокаивающе погладил по волосам, задумался.
Надо было уже как-то остепеняться, определяться с дальнейшей жизнью. И Нина его вполне устраивала как будущая жена: симпатичная, стройная, хозяйственная, с неплохой профессией. Впрочем, главное было то, что она его любит. Жаль, конечно, что он был у нее не первый, но это, в общем-то, мелочи. Правда, не мешало бы узнать ее получше, хотя, время еще есть, его же никто под венец не гонит…
Нина тронула его бороду.
— Когда ты ее уже сбреешь, — хихикнула она, краснея, — она же у тебя колется, ты меня всю уже исколол. Потом ощупала рукав его гимнастерки, брезгливо вытерла пальцы, нахмурилась.
— Давай я тебе одежду постираю.
Больше в этот вечер ему курить не довелось. В доме у девушек не было ничего, в чем он мог бы выйти на кухню…
В комнате было убрано, ужин съеден и Виктор, вымытый, лежал на свежей простыне и с удовольствием наблюдал, как Нина расчесывает волосы. Она была полностью раздета и бесстыдно ему улыбалась. Он смаковал взглядом ее тело, предвкушая и пытаясь запомнить каждую секунду этого времени.
Наконец она закончила вою работу, но вместо его объятий, уселась на краю кровати, требовательно заглянула в глаза.
— Скажи, — спросила она, — а когда ты будешь в городе в следующий раз?
— Не знаю, — Виктор не хотел ее расстраивать, — не скоро.
— Ну почему, — все-таки огорчилась Нина, — вы же прямо здесь, на окраине. Может, на денек отпустят?
Он попытался дотянуться до нее, чтобы хоть таким образом прервать этот разговор, но Нина отстранилась.
— Ну почему? — настойчиво повторила она.
— Потому что послезавтра на фронт.
Она замолчала, потом плечи ее затряслись и Нина зарыдала. Виктор пытался ее успокоить, но она отшвыривала его руки, не позволяя к себе прикасаться. Он растерялся, не зная, что делать.
— Слушай, — наконец сказал Виктор, — Не надо меня заранее оплакивать, хорошо? Ну чего ты плачешь?
Она немного успокоилась, лишь периодически всхлипывала.
— Я… я…, — выдавила Нина и плечи ее вновь затряслись. — Мне кажется… я беременна.
Он поднялся, нашарил на столе папиросы, закурил. Она молча наблюдала.
— Это наверно после того раза? — спросил он. Нина пожала плечами.
— А долго уже? — спросил Виктор?
— Вторую неделю задержка — выдохнула она.
Он вновь задумался. То, что у Нины от него будет ребенок, пока не укладывалось в голове. Мысли метались, но никакого толкового решения пока не приходило. Он вдруг подумал, что его могут сбить и что тогда? Узнает ли будущий ребенок, кто был его отцом?
— У тебя документы здесь? С собой? — спросил он.
Нина кивнула.
— Тогда завтра идем в ЗАГС.
Она снова заплакала, но уже без прежнего надрыва, облегченно. Он вновь улегся на кровать, притянул к себе Нину, обнял. В голове все еще метались мысли, но мягкое женское тело под боком успокаивало. Вновь вернулось желание. Он развернул ее поудобнее, засмеялся: — Ну что, невеста? Пускай жениха…
Пожениться им не довелось, ЗАГС оказался закрыт. На двери криво висел лист бумаги, с надписью „Буду после обеда“ и все. Виктор барабанил в окна здания, дергал дверную ручку, но все оказалось напрасно. У Нины глаза стали вдруг мокрыми.
— У вас еще ЗАГСы есть?
Она пожала плечами. Потом успокоилась, вытерла слезы и даже слабо улыбнулась.
— Пойдем гулять, — сказала она. И они пошли, а что еще было делать?
День был солнечный, мороз немного спал, и они неспешно прогуливались по городским тротуарам. Нина привычно выступала в роли гида, рассказывая ему про город. Она опять стала веселой и смеющейся. По дороге они зашли в фотоателье и сфотографировались вместе на память. Выходя из помещения, буквально нос к носу столкнулись с Таней и капитаном Быковым.
Виктор козырнул Быкову и непроизвольно глянул на Таню и удивился, с каким, полным ненависти взглядом та смотрела на Нину. Впрочем, думать об этом у Виктора не было ни малейшего желания. Его мысли сейчас вращались вокруг беременности своей невесты.
— Это твои… однополчане? — почему-то спросила Нина, когда они отошли.
— Да. Теперь вместе служим.
Она помолчала, кусая губы, и снова спросила:
— У тебя с ней что-то было?
— Ничего такого, — деланно улыбнуться Виктор, — о чем я бы не смог рассказать на комсомольском собрании!
Девушка снова замолчала, плечи ее поникли. Спросила:
— Это она? Твоя бывшая невеста?
Виктор подумал, что нашел замечательного кандидата для телешоу „Битва экстрасенсов“. К сожалению, экскурс в память не сумел помочь с ответом.
— С чего это ты придумала? — жалко проблеял он.
Но она вдруг остановилась и снова заплакала. На них смотрели удивленные прохожие, а Саблин стоял рядом растерянный, не понимая, что делать дальше и кляня тот момент, когда решился идти в это проклятое фотоателье.
— Да, — наконец выдавил он. — Именно ее я считал своей невестой. Но это было год назад. С тех пор мы виделись один раз, и она от меня тогда отвернулась. А теперь снова оказались в одном полку. — Видя, что плечи у нее затряслись сильнее, торопливо добавил, — У меня с ней ничего не было. Да там вообще было пару свиданий и все, потом меня в другой полк перевели
Нина успокоилась, вытерла слезы, спросила вроде бы даже скучно:
— У тебя много было женщин до меня?
Отвечать не хотелось. Если вспомнить весь Саблинский опыт, то, в общем, выходило скромно. Про Чемикосовский опыт он решил не вспоминать, поэтому ответил относительно честно:
— Одна была. Не эта… другая. Случайно можно сказать. Мы на постое в одном селе стояли, и… так получилось… — он замолчал, не зная, что еще можно добавить.
Она грустно вздохнула, взяла Виктора за руку, прижалась к его плечу и неожиданно заговорила:
— У меня был один. Собирались свадьбу сыграть, а его в армию забрали. Он старше был на три года, хирургом начал работать, а его забрали. Одно только письмо получила, весной еще… Он где-то под Ленинградом служил, деревню упоминал, какой-то Мясной Бор. Я ее потом по карте нашла. И все, ни единой весточки больше… пропал…
Виктор поморщился. Слышать о своем предшественнике, пусть даже скорее всего уже покойнике, оказалось очень неприятно. Слишком уж давно и прочно он считал Нину своей собственностью. Что такое Мясной бор он толком не помнил, но почему-то это слово ассоциировалось с большой кровью. Она заметила его эмоции, спросила:
— Ты что-то знаешь?
Он неопределенно пожал плечами, ответил: — Страшное место… кровавое. Так, слыхал где-то краем уха.
Знаешь что? — сказала вдруг Нина, — иногда мне кажется, что ты другой. Вообще другой, как будто с луны свалившийся.
Он не ответил.
— Извини, пожалуйста, — Она вздохнула и потянулась к нему, просительно заглядывая в глаза, — Извини. Я просто боюсь.
Возникшее между ними напряжение сгладилось, рассосалось.
— Не надо бояться, — улыбнулся он. — Я всегда возвращаюсь. Ты только жди и пиши почаще. Хорошо?
Они неспешно пошли к аэродрому, время увольнительной заканчивалось. Уже подойдя к КПП, он вдруг вспомнил, про так и не потраченные вчера деньги, выгреб все из бумажника, отдал Нине.
— Держи, ты сейчас должна хорошо питаться.
Она криво улыбнулась и неловко сунула купюры в карман.
— Аттестат на тебя перепишу, будешь по нему деньги получать. И не забывай письма писать. Фотокарточку вышли, а то я взять забыл. — Видя, как истекают последние минуты увольнения, принялся жадно ее целовать. Потом пошел, но, не выдержав, обернулся. Нина стояла у ворот, маленькая, похожая в своем сером пальто на воробушка и махала ему рукой. По лицу ее текли слезы.