На стоянке царила идиллия. Мотористка с оружейницей расселись на пустых баллонах и что-то живо обсуждали, Палыч лениво курил в стороне. Судя по всему, к послеполетному обслуживанию самолета никто еще не приступал.
- Экипаж, становись.
Они неторопливо построились, недоуменно поглядывая на командира.
- Какого хрена? - начал Виктор, - вы на войне или на курорте? Истребитель не обслужен, весь в масле, а вы тут херней маетесь? Думаете, что если я еще никого не отодрал, то на службу можно болт положить? А вот хрена!
Не ожидавшие столь внезапной и беспричинной вспышки гнева девушки испуганно вжали головы в плечи. Палыч удивленно задрал брови.
- Витя, ты чего? - спросил он.
- А ну смирна! - закричал Саблин, - Не Витя, а товарищ командир. Распустились мать перемать...
Он разорялся минуты две, выплескивая все что накопилось. Наконец выдохся, успокоился. Смирнова с Ложкиной побледнели и выглядели потерянно, Палыч же недобро прищурился. Виктор даже подумал, что несколько перегнул палку, однако мысль включить заднюю его и не подумала посещать.
- Значит так, товарищ Малышев, задание первое... Я сегодня обратил внимание на отвратительное качество внешней отделки моего истребителя. Все эти выступающие латки, щели, вмятины и потеки краски, - он, наконец, дошел до цели своего визита на стоянку, - это все убрать. Вот тут дамы болтаются без дела, пусть займутся. Всяко полезней, чем чесать языком.
- Так ведь сколько раз латать приходилось? - Попытался отбиться Палыч. То, что Виктор перешел на официальный тон и даже назвал техника по фамилии, подействовало на него странным образом. Злость из взгляда пропала, но он начал удивительным образом багроветь, - конечно, он не будет скорости набирать...
Виктор взмахнул рукой, заставив Палыча замолчать.
- Чтобы сиял как у кота яйца, - тихо сказал он, - Там работы не так уж и много, всего лишь как говорят немцы: - "зашпаклирен унд полирайт". Чтобы к завтрашнему утру управились.
- Не успею до утра. И вообще, без приказа старшего техника эскадрильи, я такое делать не стану.
- Палыч, - Виктор нехорошо ощерился, - вот не доводи до греха. Согласись, что накосячил и самолет запустил. Или мне другого техника взять?
Палыч зло вскинулся, и они с Виктором принялись буравить друг друга глазами, потом техник скис и отвернул взгляд.
- Второе, - Виктор понял, что Палыч сдался, - это сраное масло. Меня уже затрахала эта вечная грязная херня на фонаре.
- Так сальников нету. Я уже сколько у помпотеха спрашивал...
- А кого мне спрашивать, когда я пытаюсь немцев высмотреть, а у меня на стекле серая муть?
Плечи у Палыча поникли.
- Ну и третье. Смирнова, Ложкина - свободны. Палыч, - Виктор дождался когда девушки отошли подальше и заговорил тихо, - сними кислородные баллоны и, пожалуй, один баллон сжатого воздуха.
- Это еще зачем? - удивился техник.
- Завтра надо учебный бой выиграть. Очень надо...
...Младшие лейтенанты были там же, где он их и оставил. Смотрели по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Рядом, грудой, лежали их фанерные чемоданчики. Никому не было до них никакого дела и видимо это новичков сильно угнетало.
- Становись!
Они быстро и четко построились, видимо сказывались вколоченные в авиашколе и отшлифованные до совершенства в ЗАПе навыки строевой подготовки. На Виктора уставились пять пар глаз, и в этих глазах настороженность смешивалась с надеждой и даже радостью, а любопытство с показным равнодушием. Пять пар глаз, пять человек, каждый со своим характером, своей жизнью, своей судьбой. У всех дома ждут матери, все надеются вернуться, выжить, победить. Виктор отогнал, так нежданно приваливший приступ сентиментализма, козырнул:
- Лейтенант Саблин, - представился он, - некоторое время буду вашим... инструктором. Имя, фамилия, - обратился он к правофланговому. - Какое училище заканчивали? Общий налет и налет на Яках.
- Вячеслав Морозов, - правофланговый, высокий, худой и носатый, вышел вперед. - Батайское авиационное училище. Налет семьдесят один час, из них на Яках семнадцать.
- Остряков Николай, - второй был еще юнец, долговязый, в грубых солдатских ботинках с обмотками. Лицо его, совсем еще по-мальчишески свежее, с легким пушком на щеках, выражало столько благоговения перед Виктором, что тому стало неудобно. - Борисоглебская летная школа. Налет пятьдесят три часа. На Яках одиннадцать.