В уборную кто-то зашел, Валентин машинально повернулся. Мужчина стыдливо скосил взгляд, пробормотал 'извините' и прошмыгнул в кабинку. Валентин же взял маску в руки, расправил, придал форму носу и ушам, тщательно смазал внутреннюю сторону кремом. Затем выпятил подбородок, схватил маску за уши и надел, аккуратными движениями пальцев возле носа и глазниц разгладил складки. Он повернул голову направо, налево - никаких пузырьков не было. Довольный, он уже собирался уходить, как почувствовал слабость в ногах. Вместе со слабостью появились приступы тошноты, будто кто-то быстро сжимал и разжимал желудок. В кабинке незнакомый мужчина слил воду, но Валентин уже не слышал ничего кроме шума в ушах. Мир вокруг стремительно скручивался в кокон, и, стараясь не упасть, Валентин вцепился в раковину так, что побелели костяшки.
- Что с Вами? - Незнакомец вышел из кабинки.
Валентин не повернулся и не ответил: его начало рвать. Когда желудок исторгнул весь завтрак, пошла желчь. Но скоро закончилась и она. Живот сводило в судорогах от безуспешных потуг избавиться от всего содержимого. Через полминуты приступ закончился. Валентин сипло дышал, проталкивая воздух в лёгкие. Желчь капала с носа, срывалась с губ, прогорклый запах и вкус забили нос, рот, закупорили глотку. Незнакомец к этому времени исчез, посчитав лучшим, что он может сделать - просто не мешать.
Валентин кое-как умылся, снял пиджак с вентиля и вышел из туалета. Тошнота не проходила, а пляшущий перед глазами мир стремился обмануть его, повалить, и ему приходилось опираться о стену. Даже чтобы поднять ногу, требовалось колоссальное напряжение мысли. Проходя между офисными кабинками, Валентин почувствовал, что что-то не так. Слишком тихо. Он оторвал взгляд от пола. Все сотрудники высунули головы над перегородками и смотрели на него. Лица для работы делают серьезными, с лёгким налётом вежливости и плохо развитой мимикой - чтобы не смущать начальство - но сейчас коллеги смотрели с нескрываемым удивлением вперемешку с брезгливостью. Брезгливость свойственна всем, и её не скрыть ни под какой маской. Он, едва не промахнувшись, прикоснулся к голове: левая щека отклеилась вместе с ухом. Валентин попытался прикрыть обнаженный участок, но лоскуты не хотели держаться. Более того, на глаза уже сполз лоб. Накатил новый приступ, желудок затрепыхался, выталкивая наружу воздух. От харканья разрывало глотку, Валентин упал на четвереньки. Борясь с рвотой, он уже перестал держать лицо, и оно плюхнулось на пол бесформенным комом. Тошнота прошла так же резко, как и появилась. Валентин без сил завалился на бок, в глазах потемнело, и он понял, что теряет сознание.
Резкий запах нашатыри привел Валентина в чувство. Он лежал на полу в офисе, а вокруг сгрудились его коллеги. Испуг сходил с их лиц по мере того, как он открывал глаза.
- Насмотрелись? - раздалось ворчание директора. - А теперь за работу. Живо. Живо!
Он три раза хлопнул в ладоши, подгоняя сотрудников. Когда все разошлись по рабочим местам, к себе в кабинет пошел и директор. Обернувшись, он буркнул Валентину, что тот свободен на сегодня и может отправляться в больницу. Буркнул с неохотой, будто не желал признавать болезни сотрудника.
- И это... Обмотай лицо чем-нибудь, шарфом там каким-то, неприлично всё-таки. - Обернулся напоследок директор.
Всю дорогу до дома Валентин смотрел на свое отражение в боковом зеркале автомобиля: белый шарф вокруг головы делал его похожим на мумию. Тошнота и головокружение прошли и больше не напоминали о себе. Поэтому в больницу он ехать не стал, а отправился сразу домой - врачам он не доверял с детства. Всегда учтивые и улыбчивые медработники казались ему неправильными, ненастоящими в царстве боли и страданий.
- Дальше куда?
Вопрос таксиста вывел его из транса.
- Прямо по улице, затем поверните направо, третий подъезд.
Потрепанный годами седан с россыпью вмятин-оспин на переднем крыле и желтой полусферой на крыше мягко остановился перед дверью в подъезд. Валентин вышел, поблагодарил водителя и дал ему несколько купюр, сказав оставить сдачу. Отрывисто озираясь и придерживая шарф, он взбежал по ступенькам на третий этаж. Квартира встретила его скрипом входной двери. Он сорвал туфли и бросил их у входа. Одинокие звуки шагов быстро умирали в тишине холостяцкого убежища.
Валентин прошел в спальню и открыл платяной шкаф. На верхней полке над сорочками стояли головы манекенов с натянутыми на них лицами. Коллекция была небольшой, но зато на все случаи жизни: в будничном рабочем лице с друзьями в бар пиво пить не пойдешь... Нужно непременно весёлое, и чем радостней, тем лучше. Были и скорбные маски, специально для трагических случаев. Все они смотрели на Валентина пустыми безжизненными глазами одновременно с неизбывной тоской и надеждой. 'Выбери меня! Меня!' - кричали они. Будто им чего-то не хватало, и это что-то мог дать только Валентин.
Он медленно, круг за кругом, размотал шарф, оставив его висеть белой змеей на плечах. После взял первое попавшееся лицо и, резко выдохнув, приложил к голове. Он не стал ни смазывать его, ни разглаживать складки. Валентина не волновало, как оно сядет или как быстро схватится, он хотел узнать: повторится ли утренний кошмар. Не повторился. Ни тошноты, ни слабости. Маска просто не захотела прирастать. Опрокидывая манекены, он нашел новую банку с кремом. Но и смазанное лицо тут же отслоилось. Трясущимися руками он пробовал одну личину за другой, но ни одна не держалась более полсекунды. В ярости Валентин ударил ногой по основанию шкафа. Одна из голов на краю полки дернулась и сорвалась на пол. С глухим стуком она несколько раз ударилась и покатилась по спирали вокруг человека.