Задергался замок в двери - начинался вечерний обход. Во время осмотра Николай Михайлович, как всегда без маски, хмурил брови, сжав бледные губы в тонкую нить. 'Значит плохи дела', - подумал Валентин. И обрадовался. В голову пришла мысль о смерти, но она почему-то не пугала. Если он переживет приступ... Нет-нет-нет. Об этом даже думать нельзя. Мечта рассыпется как карточный домик стоит только решить, что она у тебя в руках. Улыбаясь, как дурак, Валентин погрузился в дрёму. И не заметил, как едва-едва растянулись в ухмылке губы Николая Михайловича.
Проснулся Валентин от того, что его кто-то деликатно теребил за плечо. Возвращаться в действительность не хотелось - он чувствовал себя уставшим и разбитым. Вернее, он себя никак не чувствовал, как будто его распотрошили и выбросили.
- Просыпайтесь! - Это была Анна (или всё-таки Инна?). - Пора делать перевязку.
- Какую... перевязку... - еле пробормотал Валентин.
- Неудивительно, что Вы плохо соображаете. - Из-за плеча медсестры материализовался Николай Михайлович, - операция длилась шесть часов и прошла успешно.
Острыескальпели-слова впились в мозг Валентина. И чем глубже они впивались, тем быстрее сходили сон и усталость.
- Новообразования были успешно удалены, - продолжал как ни в чём не бывало хирург, - и теперь Вашей жизни ничто не угрожает. К сожалению, Вы больше не можете пользоваться обычными лицами. Поэтому мы вынуждены провести скоро еще одну операцию, по установке протеза. По чувствительности он не уступает стандартным лицам, при этом гипоаллергенен и не вызывает отторжения. К сожалению, протез несъемный, поэтому для...
Валентин достаточно собрался с силами, чтобы прошипеть:
- Это же было моё лицо!
Ни мускула не дрогнуло на лице хирурга.
- Повторяю: новообразования полностью покрыли Ваше, так сказать, лицо. Требовались решительные меры, и я их принял. Еще одна операция и Вы сможете вернуться домой, на работу. Вернуться к нормальной жизни.
- Какая это к чёрту жизнь! Это спектакль! Я не хочу снова становиться маской!
- Больной, успокойтесь! Спасибо бы сказа...
Николай Михайлович уже было развернулся, чтобы уйти, но Валентин рывком привстал с койки и схватил хирурга за правое ухо. Тот дико закричал. Медсестра тут же уложила пациента обратно. Не по-женски сильными руками она держала его за плечи, не давая подняться. Николай Михайлович тем временем достал шприц и набрал из ампулы бесцветную жидкость. Валентин брыкался, не давая хирургу приставить иглу к вене. И неизвестно сколько бы еще продолжалась борьба, если бы врач не повернулся к нему правым ухом. Оно не оторвалось, более того: распухло и стало пунцовым. Ухо было настоящим. От неожиданности Валентин замешкался, и ему тут же вкололи наркоз.
Его катили на носилках по коридорам больницы. Он старался удержать сознание на тонкой нити над пропастью беспамятства. Но сохранять равновесие становилось всё труднее и труднее. В глазах троилось, стены дрожали, как желе. Валентин пытался сконцентрироваться и постоянно повторял про себя: 'я не хочу, не хочу'. Заклинание помогло, но ненадолго. Валентин понял, что больше не может сопротивляться, сдался и опустил веки.
Валентин стоял на остановке. Две недели назад, ровно в это самое время, восемь двадцать восемь, ему сделали последнюю перевязку. Медсестра везла Валентина, безропотно сидящего, в кресле-каталке по больнице. Белизна стен, пола и потолка слепила и превратила коридор в сверкающую пустыню. Колёсики тихо скрипели и постукивали о края кафеля, сухо шелестел халат медсестры - вот и вся реальность. Ничего большего не было и в голове у больного. Операция прошла успешно: протез прижился и никак не давал о себе знать.
Наконец, подъехал автобус. На борту был нарисован раскидистый каштан в цвету, под ветвями которого стояла пара и обнималась, рядом надпись: 'Не дайте тополиному пуху отвлечь вас от жизни!'. Никто не заметил ошибки, в том числе Валентин, погружённый в больничные воспоминания. Двери с шипением захлопнулись и белый воротничок понял, что опаздывает на работу третий раз за свою жизнь. Но его не волновали выговор от начальства или штраф, правда теперь его мало что волновало вообще.
Следующий автобус пришёл точно по расписанию, Валентин сел у окна. Он почувствовал себя странно и не сразу сообразил в чем дело: у какого-то перекрёстка его автобус поравнялся с другим маршрутом. В окне напротив через стёкла на него смотрела рыжая девушка, но уже не улыбалась как когда-то. На безразличном лице не отражалось ни одной эмоции. Она тоже? Валентин не знал та ли это девушка из больницы, да и она ли показывала ему язык? Мало ли рыжих в городе. Встречал - не встречал, какая разница? Главное - он понимал её, незнакомку. Повинуясь порыву, Валентин растянул указательными пальцами рот в подобие улыбки. Автобусы тронулись, но девушка успела 'улыбнуться' на прощание.
А придя на работу, Валентин заметил, что у него начала шелушиться кожа на носу.