Я внимательно наблюдал за ним из-за палатки торговца свечами.
Вот на ком печать безысходности видна была с первого взгляда — такой вид бывает у неизлечимо больных.
Я впервые разглядывал Рикардо Эчеберья так близко.
Он миновал ворота прихода, рассеянно кивнул старику привратнику и, прижимая локтем небольшой сверток, направился ко входу в камчой.
Почти сразу же я заметил и Ксавьера Унсуе. Неуклюже пытаясь казаться незамеченным, он шел следом за Рикардо; при этом старый книгочей смешно вытягивал шею и старательно вертел головой. Я поспешил ему навстречу.
Меня он не заметил — я подождал, пока Унсуе пройдет мимо, и легонько дернул его за рукав.
Книгочей вздрогнул и обернулся. Затем облегченно выдохнул:
— Это ты, Веласкес! Как вовремя я на тебя наткнулся!
Я не стал уточнять, кто на кого наткнулся в действительности.
— Эчеберья взял книгу! «Око бездны» сейчас у него! Подумать только, я в первый раз заметил пропажу книги раньше, чем пропажу своего читателя…
Унсуе так исступленно и так громко шептал, что прохожие стали оборачиваться, я потянул его с площади прочь, в тихое место под оливками напротив собора.
— Думаешь, это знак, что он собирается направиться в Эстебан Бланкес? — спросил я, когда уверился, что посторонние уши нас не услышат.
Унсуе взглянул на меня, как на умалишенного.
— Конечно! Зачем еще ему книга?
Я пожал плечами:
— По-моему, в монастырь он мог бы и без книги отправиться. Что-то тут не так…
Книгочей сглотнул; кадык под дряблой кожей на горле дернулся, словно пытался вырваться на свободу.
— Не знаю. Все, кто приходит в Эстебан Бланкес без книги, ничего там не находят. Только пыль и запустение. Думаю, книга позволяет заглянуть туда, куда остальным смертным путь заказан.
— Заглянуть — и остаться там навеки? — саркастически хмыкнул я.
— Как знать, — задумчиво сказал Унсуе. — Возможно, заглянув, и мы не захотели бы вернуться в Картахену.
Я помолчал.
— Ладно, — вздохнул я. — Пойду его отговаривать…
Книгочей вцепился мне в руку:
— Нет!
Я удивленно замер.
— Почему — нет? Он же пропадет! Пропадет, как и все остальные!
Ксавьер Унсуе продолжал держать мой локоть с неожиданной для человека его возраста силой.
— За ним нужно проследить, Веласкес! Пойти в монастырь следом за ним и самим все увидеть. И понять.
Я задумался. В самом деле. Ну, отговорю я сейчас этого одержимого студента, хотя что-то заставляло меня усомниться в успешности подобной попытки. Найдутся ведь другие. Потом. Кто знает, в чьи руки попадет эта книга, когда старый Унсуе умрет?
Действительно, следует разобраться во всем. Я не верил, что книга открывает путь в некий аналог христианского рая, — тогда она не называлась бы «Око бездны» и не внушала бы трепет. И никто не сказал бы мне, что зло глядит из бездны, — даже во сне не сказал бы. Это злая книга. Иначе бы из-за нее не пропадали люди. Возможно, подсмотрев за Рикардо Эчеберья, я сумею понять, как зло опутывает людей и заманивает их в монастырь. И научусь разбивать его оковы.
И тут же взыграла во мне обычная людская мнительность.
Эй, Мануэль Мартин Веласкес! Очнись! Опомнись! Какое зло? Какие оковы? Не выдумывай ерунды и не бери на себя роль того, кто судит — что есть зло, что есть добро. Не твое это дело, ты ищи жуликов и неверных жен да дуй свое пиво в грязных тавернах. Бороться со злом — удел героев.
Да и как его представить и овеществить — зло? Что ты ожидаешь встретить в монастыре? Что или кого? Дьявола с колодой карт? Свору адовых псов, щелкающих зубами? Ты хоть знаешь, что такое настоящее зло?
Нет.
Тогда чего суешься?
Но ведь я поклялся.
Это не имеет значения.
А что тогда, черт побери, имеет значение под этим небом? Что? Серебряные монеты? Так я их уже получил. За ненайденного мною Фернандо Камараса. И за ненайденного мною Сантьяго Торреса. Если изменять собственным клятвам — как себя уважать впоследствии? И как жить, себя не уважая?
— Идет! — потормошил меня Ксавьер Унсуе. — Дева Стефания, он идет!
Я взглянул, стараясь подавить злость на самого себя. Рикардо Эчеберья с тем же свертком под мышкой решительно шагал через площадь прочь от ворот прихода. Шагал быстро и целеустремленно, направляясь вдоль по улице, ведущей к портовому спуску. Оттуда как раз удобно свернуть в сторону дальнего предместья, где расположен монастырь Эстебан Бланкес.