Тварь вздрогнула.
Саят Могучий страшно закричал и ничком рухнул на пушистый ковер, устилающий дно кибитки. Длинная его трубка откатилась вбок, несколько тлеющих комочков выпрыгнули на свободу.
Когда в кибитку сунулся слуга Нурали, огоньки уже успели проесть в ковре небольшие дыры; было серо от дыма.
— Могучий! — позвал Нурали и, кашляя, упал рядом с шаманом. Перевернул на спину, заглянул в лицо — глаза пусты и безжизненны, как бесплодные южные пустыни. Однако дышит.
Подхватив его под мышки, Нурали, часто мигая отчаянно слезящимися глазами и едва живой от удушья, поволок хозяина прочь из кибитки.
Чистый степной воздух показался сладким, словно персик. Стойбище встревоженно гудело, печенеги растаскивали деревянные повозки подальше от пылающего жилища Саята Могучего.
Пламя сожрало кибитку шамана в несколько минут.
Ментальный ретранслятор-усилитель ХА-27С Внеплановый экспресс-отчет
Корреспондент Тарус/Т по каналу непрерывного сканирования вклинился в ментальную цепь корреспондента Саят/С. Использована дробная биочастота. Всю энергию активно подпитанного по амплитуде сигнала корреспондента Саят/С Тарус/Т дважды прогнал по цепям усиления, доведя до мощности 16,5 б Вт, и разрядил через себя за 0,002мксек.
Естественное эхо повысил до нормальной (целой) биочастоты и смикшировал на канал непрерывного сканирования, подканалы приема и управления корреспондента Саят/С точно в фазу (погрешность 0,006 %). Результат: Мощный управляющий сигнал корреспондента Саят/С дважды усилен и использован в качестве ментального удара. Мощность в 1500 раз превышает смертельную для человека и в 7000 раз для крупных млекопитающих. Ввиду использования дробных биочастот захвата корреспондент Тарус/Т не пострадал. Эхо-сигнал сжег приемные и управляющие цепи корреспондента Саят/С. Уцелевшие ментальные цепи Саят/С заблокировал и впал в кому (предположительно на 3–4 местных суток, 50–65 а.ч.).
Примечание. Излученный передатчиком сигнал превысил паспортную номинальную мощность на 4,1 6Вт. Передатчик и антенные контуры не пострадали.
Конец отчета.
Далеко на северо-западе, на каменистом берегу Лербю-фиорда, в селении датов, тяжело заворочался во сне и хрипло задышал старый колдун Расмус.
Тарус-чародей открыл глаза. Вишена, Боромир, Дементий и Роксалан кромсали мечами крылья и лапы твари; та злобно отбивалась, но двигалась вяло и неуверенно, не то что раньше. Рядом вертелся Славута, улучая момент для доброго удара. Остальные воины стояли поодаль — им не хватало места, чтобы биться, но каждый готов был вмиг прийти на помощь. Соломея склонилась над все еще лежащей Купавой.
Тарус обнаружил, что до сих пор сжимает плечо Яра; хлопец преданно таращился на него.
— Убей ее! — тихо сказал чародей, указывая на тварь, и юноша молча сжал короткий меч. Воины расступились, пропуская его.
Тварь еще далеко не сдалась, когти и зубы рвали воздух, а если удавалось, то и живую плоть людскую. Три головы, пара лап и шершавые, раздирающие кожу крылья поспевали всюду. Но вот одно крыло перерублено пополам, повисло и другое, сломанное тяжелой булавой великана Омута.
Скоро все было кончено: тройной меч-кинжал Яра по самые рубины воткнулся в шерстистую грудь твари, прямо в сердце, если эта тварь имела сердце.
Холодное дыхание опалило людей. Погасло сияние чудо-изумрудов. Вздрогнула земля.
Путники отшатнулись, отступили назад, изумленно распахнув глаза. Ненадолго воцарившаяся тьма отступила. Откуда-то снизу надвигался рассеянный кроваво-красный свет, мутноватый и неверный. Низкие бормочущие звуки всколыхнули застоявшийся воздух пещеры. Рубиновый меч на глазах распался на три сверкающих кинжала; кинжалы эти вспороли тело поверженной твари, и та осыпалась темными хлопьями, исчезла. Светлыми краткими молниями кинжалы канули вглубь, под землю, прямо сквозь камень, а посреди пещеры, невысоко над полом остался висеть крупный рубин цвета заката. Гул и вой усиливались.
Вдруг закричал Яр — приросший к пальцу перстень теперь легко соскользнул, хлопец не смог сдержать крик, подняв перстень над головой.
— Брось его! Брось туда, — прохрипел еще не вполне пришедший в себя чародей.
Пещерный полумрак перечеркнула красная светящаяся дуга, и рубин перстня завис рядом со своим братом. Они стали медленно опускаться, две красные горячие точки. Но на пол они так и не упали.