— Идем дале! — сказал Тарус, выбирая, в какой из проходов сунуться. Выбрал левый. За «говорящей» глыбой ход расширился и вывел в широкую котловину, окаймленную отовсюду скалистыми грядами. Вдали виднелись люди, шестеро.
— Даты! — выдохнул Озарич и схватился за меч. Впрочем, северяне были далеко.
Если бы легкокрылая пустельга, реющая в жарком приречном небе, могла рассказать, что видит с высоты, поведала бы она вот что.
Шестеро датов — Йэльм, Бролин, Коек, Магнус, Харальд и Верворт — кольцом окружили ларец и стояли в центре каменного мешка, ожидая семерку Боромира, как раз показавшуюся из хода.
С юга берегом Реки подходили к скалам пятеро датов — Лapc, Хокан, Мате, Гунн и Эспен; по пятам их преследовали венеды во главе с Боградом; те и другие недавно свернули к Реке, кое-как переправились и, влекомые неведомой силой, поспешили именно сюда, к ларцу.
Чуть севернее, на противоположном берегу Реки, к переправе готовились даты из первой отколовшейся группы — Свен, Стрид, Херцог, Огрис и Юргорд; вот-вот сюда же должны были поспеть люди Роксалана и Омут.
Песиголовцы, числом тридцать четыре, уже миновали указатель с рунами и стрелкой, резво нагоняя Боромирову семерку.
Четверо крыланов замерли на верхушках скал, обозревая все с высоты. Волки остались внизу, по ту сторону гряды.
И, наконец, несколько сотен печенегов, во главе с Алликас-ханом и Саятом, пробравшиеся сюда еще вчера, хоронились в жидких кустиках у стен по всей окружности котловины.
А над всеми, рассекая тугие воздушные струи, кружила и кружила хищная птица пустельга, крылатый степной охотник.
Саят, колдовством заманивший сюда датов, не слишком-то обрадовался урусам, хотя не особо и огорчился. В свою силу он верил.
Алликас-хан криво усмехался. Вот он, Волшебный Сундук! Почти что у него, Алликаса, в руках! Не подкачал Саят Могучий, привел северян прямо в печенежские степи, и ходить никуда не пришлось.
Семерка урусов вплотную сошлась с северянами. Ну-ну, поглядим кто кого!
Боромир обнажил меч. Главного воина среди датов он узрел сразу. Широкоплеч, бородат, лицо обветренное, руки все в шрамах-рубцах. Йэльмом кличут. Йэльм-Зеленый Драккар…
«Что за напасть! — удивился Боромир. — Откуда я это знаю?»
— Хей-я! — хрипло крикнул ярл. — Держись, южанин!
Слова были чужие, Боромиру незнакомые. Однако Непоседа понял смысл сказанного.
Два клинка сверкнули серебряными молниями и встретились со звоном.
«Клинки! — осенило Таруса. — Серебряные молнии!»
Крупные ясные изумруды лучились чистым зеленым светом, один на мече Боромира, другой — на мече дата.
«Зеленые звезды! Третья — у Вишены!»
Второй раз клинки Йэльма и Боромира так и не встретились; окутавшись мерцающим голубым сиянием, они застыли в пяди друг от друга. То же сияние, словно волшебный полупрозрачный купол, накрыло обоих воинов; мечи не могли его прошибить, не могли нанести вред ни дату, ни лойдянину.
Тарус подтолкнул Вишену:
— Иди! Ты знаешь, что делать!
Пожарский нерешительно шагнул вперед, обнажил свой меч. Вспыхнул изумруд, мелькнуло на клинке клеймо мастера — часть того самого знака, что красовался на ларце и «говорящей» скале. Вишена окутался зеленоватым сиянием и вплотную приблизился к Йэльму и Боромиру.
— Воины Грома! — пробормотал с досадой Саят. Несмотря на все его старания, троица с изумрудными мечами все же встретилась. Всего, что могло произойти дальше, не взялся бы предсказать никто во всем мире.
Йэльм и Боромир боле не помышляли о поединке. Они слегка поворотились, чтобы рядом смог стать Вишена. Три меча, источая ровный свет, сложились в дивную шестилучевую снежинку, три клейма мастеров-оружейников у гарды слились в законченный знак хозяина Ко.
Скалы вздрогнули. Знак налился алым светом и отделился от клинков.
Отряды Лapca и Бограда миновали руны и стрелку. Свен и Роксалан со своими воинами перевалили за середину Реки. Песиголовцы ползком приближались к центру котловины. Крыланы безмолвствовали наверху.
Воины Грома разняли мечи, но огненный знак хозяина Ко остался целым. Задрожали скалы, когда он коснулся земли. С тихим протяжным звуком ушел знак вглубь; из пробитой им дыры вырвался косматый смерч. Скалы задрожали еще сильнее и вдруг обрушились прямо на засевших в засаде печенегов. Те, за миг до обвала почуяв неладное, вскочили на коней и рванулись к центру котловины. Кое-кто действительно спасся, десятка четыре, остальных погребли под собой рухнувшие утесы.