— Догоняем…
Спустя немного времени заметили их и в отряде. Сириан отстал и дождался Вишену. В глазах его читалось больше уважения, чем раньше. Наверное, Сириан уже клял судьбу за то, что послал бестолкового кондотьера, которому нужно все разжевывать и пояснять. Ватаг белых скорее всего знал, кто кроется в руине у разрушенного замка, и не ожидал, что Вишена вернется живым.
— Рассказывай, — велел он Пожарскому.
Тот, стараясь казаться невозмутимым, ответствовал:
— Да чего рассказывать? Слазил, пояс, вон, дали… Даже драться не довелось.
Сириан выжидательно смотрел Вишене в глаза. Пришлось рассказать поподробнее:
— Сидел там некто красноглазый в подвале, Л’лейл, гос… кто-то там, я не запомнил.
— Густар харка? — подсказал Сириан.
— Во-во. Заявил, что сражаться со мной не хочет, откупился заклинанием Холодного Пламени, которое якобы живет в этом старом ремне.
— Ясно… — протянул Сириан. — А почему сражаться не хочет — не сказал?
Вишена пожал плечами:
— Меча моего боится.
Брови Сириана поползли вверх.
— Меча? Ну-ка покажи, если не в тягость.
Пожарский молча обнажил меч. Вороненый клинок казался чем-то нереальным в ярком свете дня.
Сириан мельком оглядел клинок, поглазел на руны и поинтересовался:
— Давно ли его отковали?
— Давно. Не знаю даже когда. В моем Мире он был светлым, а на гарде вместо рун зеленел зачарованный изумруд. Он чуял нечисть и оберегал своих хозяев. Меня тоже.
Сириан вздохнул:
— Добро. Пошли…
— Погоди, Сириан! — задержал его Вишена. — Наверное, я должен тебя предостеречь… Прежде скажи, правильно ли я понял: над башенками остается флаг того, кто последний проходил мимо? Пока не пройдет кто-нибудь еще?
Вопросительно уставясь на него, Сириан ответил:
— Ты понял правильно.
— Тогда знай: когда я пришел к руине, над ближней башенкой развевался желтый флаг…
— Верно! — перебил Сириан. — Недавно Л’лейл сожрал их кондотьера. Мы пропускали через свои земли уцелевших лучников из его отряда.
— Так вот, когда я вышел из руины, флаг был черным.
Сириан побледнел и замер:
— Ты не ошибся, Вишена Пожарский?
Вишена замотал головой:
— Меня это тоже насторожило.
— Ты правильно сделал, что рассказал. Нуш! Сюда!
Сухопарый и длинноногий, как цапля, лучник мигом приблизился. Сириан отослал его с сообщением назад, в замок.
Потом Сириан на ходу долго совещался с вожаком эльфов, песиголовцы присоединились к сородичам из отряда лесовиков, а Вишена радостно приветствовал Славуту.
— Я слышал, ты в руину успел, слазить? — сразу спросил дрегович.
— Было такое, — усмехнулся Вишена. — Повезло мне, наверное, без драки обошлось. Как подумаю, что случилось бы махаться с этой образиной… Жутко становится. Непривычно мне здесь, друже, все здесь не так, даже нечисть какая-то чудная…
— Есть такое, — в тон побратиму согласился Славута. — Я уже четыре руины опустошил: трижды пришлось рубиться. Бедная моя секира!
Вишена глубокомысленно заметил:
— Однако я вижу и секиру твою целой, и тебя в добром здравии, так что не стану спрашивать, кто победил…
Побратимы расхохотались; Славута крепко хлопнул товарища по плечу:
— Как же мне не хватало тебя этот год, чертяка!
Дважды Славута выносил из руин золото, раз — карту с потерянной руиной, незаметной даже с нескольких шагов, откуда дрегович потом вывел четырех драконов, погибших при осаде лесного замка Лормарка, но тогда замок удалось отстоять. Отчасти — благодаря драконам. Орки привели в тот раз десяток демонов и рассчитывали на легкий штурм, но возвращающийся из руины Славута ударил оркам в спину…
Вишена понял, что, пока его мотало где-то между Мирами, побратимы не раз обнажали оружие в схватках. И легко можно было кого-нибудь недосчитаться. Пожарский знал, что время жестоко, но таким жестоким его не мыслил никогда.
И еще Вишена понял, что Славута теперь ровесник ему, год прожив в Иллурии и догнав побратима. А Тарус теперь на пару лет старше Пожарского.
Вишена впервые задумался о плате за колдовство — изломанных судьбах. Не в этот раз, нет, здесь все обошлось более или менее гладко, но ведь наверняка с кем-нибудь время вытворяло куда более страшные вещи.
Под вечер стали лагерем меж двух холмов. Намаявшись за день, Вишена уснул сразу после легкого ужина. Он не видел, как эльфы-дозорные подстрелили почтовую сову орков, летящую за пролив, как Сириан читал причудливые орочьи письмена и как обсуждал прочитанное с эльфами. Как с гор бестелесной тенью спустился посланник гномов, а следом за ним явились два рослых орка и зарубили, не разобравшись, часового-мечника, а следом сами легли под эльфийскими стрелами.