Стремительно менялась погода, словно вознамерившись оплакать одного из своих самых молодых и непутевых сынов, а вслед за ней и выражение лица девушки. Еще пару секунд назад его освещало чувство глубокой удовлетворенности, гордыни от власти над всем миром, а теперь осталась лишь непонятная отрешенность, будто эти мгновения навсегда переменили ее сущность.
– Мои силы растут. Этот огонь тебе не победить, – ее голос звучал странно безжизненно. – Умри, Ратич.
В его широко раскрытых глазах замерло безмерное удивление.
– Твоя первая победа. Одним Светлым героем уже меньше, а сколько их впереди, – обреченно прошептал голос за спиной. В зеленых глазах, обращенных к поверженному витязю, плескалась смертельная тоска, – Ты молодец. Теперь черед Волги. Этот будет посильнее, но ты сможешь. Ты сильна. Помни.
– Я… я не помню своего имени, – девушка сжала виски. – Не помню…
– Убийца, – подсказал голос. – Убийца…
Она стояла неподвижно, кровь стучала в висках так сильно, что, казалось, прорывала кожу. Внутри была скользкая пустота, как будто океан силы превратился в лужу черной грязи… Убийца.
Веалон тревожно затих в преддверии скорых перемен. Ночь застыла, удивленно провожая короткий полет яркой искры. Она внезапно сорвалась с небосвода и полетела, гаснув, к земле. А чуть дальше ей вдогонку торжественно полыхнула голубым крохотная мигающая звездочка.
– Первая смерть.
Раошен прислушался к пьяным выкрикам, доносящимся из дворца князя. Развлекаются. Бахвалятся подвигами. Он устало покачал головой и практически слово в слово повторил слова Темной воли:
– Только первая… а сколько впереди.
– Теперь до Веалона недалеко, – сухо обронил Миробой, которому вконец осточертело напряженное молчание.
Он хоть и сам был на редкость неразговорчив, терпеть не мог того же от своих друзей. А они как сговорившись, набрали в рот воды от самого Миронола и ехали, нагоняя мрачными лицами оторопь не только на него, но и на тех немногих, что попадались им навстречу. Результат был один – приветственные улыбки вяли на глазах, и их троицу спешили миновать как можно скорее.
При звуке его голоса Титамир встрепенулся и бросил быстрый взгляд по сторонам. Жаль, длилось его оживление недолго.
– Завтра будем там, – неохотно заметил он и снова притих.
– Не грусти давай, – Владий пришпорил коня и пристроился с другого боку. В глазах мелькнула хитреца. – Лучше скажи, что это за девушка такая – маленькая с большими серыми глазами. И не вздумай отпираться, я видел, как ты на нее смотрел там, на площади. Кто она?
– Любимица вдовы, – коротко ответил воин и вдруг добавил с невесть откуда взявшейся иронией: – Славная, добрая Элина.
Владий покосился на него и неопределенно хмыкнул, а вот Миробой, не уловив неприязни в словах друга, заинтересовался.
– А если так, чего ты на Малиту позарился? – спросил он и перехватил предостерегающий взгляд Владия.
Но Титамир, погрузившись в воспоминания, только ухватился за его вопрос, как за мостик между собой и разбитыми надеждами. На его лице появилось непривычное мечтательное выражение.
– Она необыкновенная, сильная, страстная. Первая, к которой меня действительно потянуло. Я видел ее на деревенском празднике. Она танцевала так, что показалась мне живым огнем. Такой же влекущей и одновременно недоступной, – его глаза загорелись и тут же потемнели. Суровое лицо окаменело. – Я подумал тогда, какое это должно быть счастье – обладать ею. Жаль только, что постоянство явно не основная черта огня. Она оказалась так же изменчива, как и тот образ, что родился в моем возбужденном мозгу.
Титамир задумчиво смотрел прямо перед собой, воскрешая давнюю встречу, когда готов был лежать возле ее ног, словно преданный пес.
– Я был слишком самоуверен и настолько ослеплен собственными чувствами, что позволил втянуть себя в очень неприглядную историю, Она заставила меня утратить привычное хладнокровие и ввязаться в драку. Я повел себя скорее как оскорбленный мальчишка, а не как воин. – Он помолчал. – А что касается Элины – это не мое, вот все, что я могу сказать.
– Ничего, встретишь еще. И лучше и по сердцу, – негромко проговорил Владий и проводил сожалеющим взглядом ускользающее солнце. – Остановиться бы надо на ночлег, только чур не в лесу.
– Чего так? – приподнял брови Титамир. – Дикого зверья испугались?
Мрачные взгляды с двух сторон скрестились на нем и воин, не выдержав, извинился.
– Ну ладно, ладно. Пошутить нельзя. Просто тогда вы были вдвоем, а теперь нас целых трое. Сами кого угодно сожрем и костей не оставим.
Неожиданно Титамир резко подал коня вперед.
– Гляньте! Никак дома?!
Подъехав ближе, воины безрадостно обозрели мрачные развалины. Избушек пять еще стояло, остальные разваливались прямо на глазах.
– Доброе место, – нехорошо усмехнулся Владий. – Народу, как на погосте.
Они спешились, правда с опаской, держа оружие наготове. Титамир толкнул дверь ближайшей избы, но как всегда не рассчитал силу. Сорвавшись с проржавленных петель, она упала на землю, рассыпавшись в труху.
– Скелетов нет, – сунув голову в проем, радостно объявил он.
– Деревня мертва, – как-то чересчур спокойно произнес за его спиной Миробой, – и уже давно. Либо брошена, либо что-то произошло.
Он хотел было что-то добавить, но передумал, вместо этого указав на дом посередине.
– Вон тот кажется покрепче остальных. Там и переночуем.
Титамир полез первым, как вдруг чертыхнулся и замер на месте.
– Ты чего? – окликнул его Владий. – Призрака увидел?
– Нет, – отозвался тот. – Тут дыра посередине, я в нее чуть было ногой не угодил.
– Пол, наверное, провалился.
Миробой зажег лучину и осторожно обошел дыру стороной.
– Аккуратно что-то провалился, – прищурился он. – Как проломали. И не маленькая ведь.
– Заставим чем-нибудь, – пожал плечами Владий и увидев в углу старый сундук, потащил его на середину. – Вот и все, – состроив брезгливую гримасу, он отряхнул руки от липкой паутины.
– Ну, друзья, – тихо проговорил Миробой, – нам лишь самую темень переждать и галопом отсюда. Нечистое место, чует мое сердце.
Устроившись на полу, путники задремали, держа оружие поблизости.
Ближе к полуночи что-то осторожно заворочалось под полом, ища выход, а не обнаружив его, затихло.
Через некоторое время в самом первом доме с отвалившейся дверью, из круглой дыры в полу показалась маленькая змеиная головка. За ней на пол скользнуло непомерно большое тело. Змея выползла, собравшись кольцами, застыла на секунду и неслышно потянулась к порогу.
Титамиру снилось, как Малита с влажными от счастья глазами бросается ему на шею, прижимается к груди. Все теснее и теснее, так, что становится трудно дышать. Он попытался чуть отстранить ее и не смог.
Задыхаясь, Титамир открыл глаза и замер, встретившись взглядом с крохотными изумрудно-зелеными глазками змеи. Она вползла ему на грудь, выставив напоказ загнутые внутрь ядовитые клыки. Покачиваясь на длинном туловище, светящаяся золотистая тварь неуверенно готовилась к броску. Костяной гребень угрожающе поднялся, растянув тонкую кожу между пластинами. Воин сузил глаза, прогоняя невольную панику. Тут не бояться нужно было, а действовать, причем как можно быстрее, пока тварь медлила. Решившись, он стремительно выбросив руку вперед, ухватил ее за шею и крепко сжал сильные пальцы.
– Ну сейчас голову рубить будем, – мстительно сказал он. – А потом в суп. Не пропадать же добру.