Воин сел, обхватив голову руками и качаясь из стороны в сторону. Что он наделал?!! Что… Он должен вернуться и все исправить… если еще не поздно.
Быстро смеркалось и Титамир вскочил с примятой травы и поспешил к воротам, успев пройти с последним обозом. Мощные деревянные створки сомкнулись у него за спиной. Город почти погрузился во тьму.
Главная улица соблазняла шириной и хорошим обзором, но Титамир решил срезать, пройдя напрямую узкими переулками. Череда одинаково темных стен по бокам сливалась с черным проходом между ними. Кое-где ему пришлось пробираться, едва не задевая плечом о спрятанные в глубине города заваливающиеся стены бедных хибар. За спиной почудился шорох, но воин, занятый своими мыслями, не обратил на него внимания, продолжая быстро шагать вперед. Шорох затих, но более чуткий слух уловил бы осторожные крадущиеся шаги, огибающие Титамира по другой улочке, сходящейся с первой чуть дальше.
Прямо перед воином распахнулась дверь. Перегородив дорогу, выскочила невысокая фигура, метнулась вбок. Торопливые мелкие шажки опередили его совсем не на много и как-то резко затихли. Воин, насторожившись частью сознания, заторможено протянул к мечу руку, даже не успев удивиться вернувшемуся теплу – так быстро возник перед ним размытый силуэт, словно свитый из окружающего мрака. Он стоял, небрежно наступив ногой на что-то темное, похожее на бесформенный куль, потом легко отпихнул его ногой в сторону. Куль перекатился, обнажив светлый овал человеческого лица.
– Нам ведь свидетели ни к чему, – пояснил силуэт и внезапно впитавшись в ночь, быстро качнулся вперед.
Тонкое лезвие его меча целило в горло, но Титамир успел отклониться в сторону и оно лишь полоснуло его по плечу, глубоко рассекая плоть. Грабитель неприятно рассмеялся и отступил назад. Темная кровь, еще до дружинника забрызгавшая сталь по самую рукоять, тяжелыми каплями сорвалась на землю.
Титамир впервые растерялся. Зажав рану ладонью и чувствуя ее горячее пульсирование, он стиснул внезапно похолодевший меч дрогнувшими пальцами левой руки. Боязнь не успеть свершить задуманное притупляла его реакцию и заставляла отступать, теряя силы, едва не обращая в бегство. Внезапное нападение вдребезги разбило непоколебимую защиту Титамира, окончательно уничтожив его уверенность в себе. Мыслями он был уже далеко, стоял в кругу друзей и просил прощения, видел их счастливые лица, сам ощущал это счастье и легкость на душе. И вдруг все исчезло, выбив из-под его ног твердую почву. Он замер, обреченно глядя в жестокие глаза противника. Такие же, какие были еще сегодня днем у него.
– Кто ты? – отрывисто спросил Титамир.
Чужой меч в ответ метнулся вперед, звякнул об подставленное лезвие и ушел в сторону, чтобы миг спустя вновь вырваться из тьмы и резко податься к открытому горлу. Успев прочертить тонкую линию, отпрянул назад, поддетый тяжелым двуручным мечом.
Титамир скрипел зубами, все больше склоняясь к мысли, что бьется не магическим творением, а неподъемной глыбой льда. Холод колол онемевшие пальцы, полз по руке, замедляя ответные удары. Пара пропущенных уже оставила глубокие порезы на груди и боку, кровь насквозь пропитала рубаху, унося с собой остатки сил. В глазах плавала та же темнота, что и вокруг. Титамир сражался практически вслепую, ориентируясь только на звук шагов и резкий свист рассекаемого воздуха. Меч выпал из застывших пальцев, подскочил, ударившись о землю. Противник отступил, смятый бешеным напором дружинника, его меч также полетел на землю. Но ловкий и гибкий, он быстро опомнился и, ухитрившись вытащить длинный нож из рукава, вогнал его прямо в сердце воина, одновременно выскальзывая из смертельных объятий. Презрительно рассмеявшись, грабитель обошел рухнувшее тело, склонился на миг и растворился в темноте…
Владий в одиночестве сидел в знакомой полутемной корчме и, напившись, тупо размышлял. Лес, померещившийся ему днем, вплоть до самого вечера казался просто слишком ярким видением, секундным помешательством, вызванным недавними событиями. Все они слишком устали, вот воображение и сыграло дурную шутку. Но сейчас, в сознании, изрядно замутненном хмелем, все вдруг поменялось, и с каждым следующим кувшином вина логика становилась лишь тверже и неопровержимей. Осенний лес, такой родной и близкий, мог не узнать разве что Шериан, никогда не бывавший в их Роуне, но уж никак не сам Владий. Раз он очутился здесь – значит что-то происходит. И это его шанс наконец-то вернуться в родной мир и забыть о существовании Власка. Навсегда.
Язык еле ворочался, выговаривая мысли вслух, правда достаточно тихо и несвязно, чтобы к этому начали прислушиваться. Голова медленно клонилась, сознание практически померкло, но еще продолжало вырабатывать какую-то очень умную мысль… и правильную. Зрачки последний раз двинулись вбок, отмечая новоприбывшего посетителя со странно-знакомым мечом, осоловелые глаза вытаращились, силясь раскрыться пошире, но корчма затуманилась и поплыла во мрак…
Глава тринадцатая
Могучее дерево, оплетенное тяжелыми железными цепями, вздрагивало, словно его рубило невидимое лезвие, глубоко вгрызаясь в живую плоть Роуна. Цепи неохотно соскальзывали с молодых гибких ветвей. Выкованные очень умелым кузнецом при участии самого Мира, они практически стали с деревом единым целым, поэтому ветви с жалобным треском ломались, сбрасывая свою ношу к основанию дуба. Тяжелая крона еще гордо простиралась над тайной поляной, роняя на землю густую тень. Она также была сплошь оплетена массивными звеньями, сливающимися с бурой корой дерева. Цепи лежали здесь слишком давно, сдерживая напор, но на этот раз пришел и их час поражения. Они тяжело срывались вниз, падая с глухим зловещим звоном, и свивались в ржавые кольца, медленно уходя под землю. Скрюченные старые корни все настойчивее тревожили почву, выбираясь наружу, и земля, изрытая на сотни мыль вокруг, трепетала в преддверии беды…
– Скажи мне, Тиэл, что происходит? – тихо попросил Шериан. – Ты ведь знаешь, правда? Я вижу это по твоим глазам.
– Происходит такое, во что лучше не вмешиваться, – сухо произнес тот.
– Нет, ты ответь, – настаивал Шериан. – Мне кажется, я имею право знать. Не хочу, чтобы повторилась история, подобная роунской. И с тем же результатом.
– А чем он был плох? – удивился Тиэл. – Князь и большая часть дружины живы, здоровы, колдун мертв. Я же говорил, что все образуется и без тебя, но ты как всегда не поверил.
– Погибли люди, – едва сдерживая раздражение, произнес его сын. – Не один и не два. Неужели это для тебя ничего не значит?!
– Кем они были мне, чтобы я о них жалел? – спросил в ответ Тиэл. – Да и кто они, по сути, тебе?
– Друзья. Люди, которые не бросили меня в трудную минуту, не оттолкнули, не возненавидели. – Шериан смертельно побледнел, синие глаза вызывающе сверкнули. – Как ты не понимаешь?! Я всегда был одиночкой и теперь, едва обретя настоящих друзей, теряю их одного за другим, чтобы вновь окунуться в эту чертову волчью жизнь! Это так трудно, Тиэл, и так обидно. Может, тебе здесь все чужое, но ко мне это не относится. Я останусь в Роуне и буду до тех пор, пока я им нужен.
– Не обижайся, – мягко ответил Тиэл, – но это не ты им, а они тебе нужны. Ты устал странствовать один, в тебе проснулось желание увидеть рядом хоть кого-то, кому ты мог бы верить, с кем говорить, делиться. Если для тебя это так важно, оставайся, но когда-нибудь придет время и ты уйдешь отсюда сам. Не потому, что так хочу я, а потому, что так захочешь ты. Ты сам.
– Возможно, это и случится, – упрямо мотнул головой Шериан, – но еще нескоро. Слишком много осталось незаконченных дел.