Вообще-то, обе идеи хорошие — и про возможность влияния принципа, и про потребность его обосновать, наконец. Давно пора.
Действием памяти живых на Ту Сторону заинтересовался в прошлом году молодой телепат Айве Тинн. Точно выяснить, что и как, не сумел, обратился за консультацией к нам с Шелар. Шелар сразу сказала, что без специалиста по эМэЛьке вообще ничего не сделать. Я быстро опроверг её вывод — доказал, что влияние может существовать (в остальном вывод верен… но направление интереснейшее, и если бы Лека переселилась в Стреленск…).
А выкладки надо перепроверить. Дома.
Никогда не думал, что для вытья на луну собственно луна не нужна.
Вот эфинская зараза!
Дома
Мы с практикантом сидели в гостиной и сочиняли отчёт. Заметкам Шелиса недоставало бюрократичности, а директор Сенриел помешан на оформлении документов: он даже пытался обязать меня — меня!!! — написать некий «Отчёт о руководстве практикой». Солнечные лучи, пройдя сквозь разрисованное вьюнком, папоротником и махаонами стекло, рассыпались по круглому столу цветными кляксами. А под окном вёл своё унылое, тягучее, однообразное повествование певец-гитарист. В песне кого-то убивали; убивали долго и нудно, рунсонским стихом — это, значит, «вышел тогда в круг Рисимин Алат, на ветру плеснул стяг сиреневый, на ветру плеснул, тряпкою обвис, засмеялся тут витязь Рисимин: „То не знак дурной — ветерок больной…“», и таких «витязей» набралось штук пятьдесят. Тоска.
— Как ты думаешь, он тоже не рунсонец?
Умник закрыл глаза, вслушиваясь.
Ехидно ухмыльнулся.
И распахнул окно:
— Эй, твоя красочность, — крикнул он, — А можешь исполнить свою песню в рунсонской манере?
— Благородный господин изволит шутить? — вежливо отозвался певец.
— Брось, — в голосе Шелиса проступил сильный акцент, гласные расплылись и обросли множеством теней, — Мы оба знаем, что в Канари «Сказ о жестоком убиении Райселтема Смелого» — песенка на четыре куплета.
Гитарист улыбнулся, кивнул, что-то подкрутил на своём инструменте, и над площадью поскакала незамысловатая озорная мелодия.
Впервые я понял сюжет!
Вот: король умер — да здравствуют выборы. Но сговорились практичные князья, превратили в инсценировку честный турнир — в один куплет опустел большой Круг. Вот: вышла никому не известная девица, мужской наряд, короткий меч в ножнах за плечом. Куплет — и без трёх поединков короля уносят на руках. Куплет — и полегли оставшиеся претенденты. С подоспевшей стражей покончили за четыре строчки: сверкнула сталь озёрным льдом, пал в воздух серый круг, десяток стражников лежит — тот ранен, этот труп. Да восславится королева!
Шелис левитировал певцу бронзовую монету, найденную в кармане, и закрыл окно.
— Думаю, рунсонец настоящий, — заключил он.
— Так по ту сторону холмов поют нормально?!
— Да. «Долгославия» я в Канари ни разу не слышал.
— А откуда вообще взялся рунсонский стих?!
— А вы попробуйте вставить в нормальный ритм «Чемийреан Леанаави».
— Тогда как сами рунсонцы управляются без…?
— «Чен Лейнави» поют. Вы ж не звали Анхиса «Эантекхисом»?
— Не звал.
— И они не зовут. Длинные имена красиво смотрятся в хрониках, а так… — Шелис пожал плечами: мол, зачем оно надо?
Тут я был полностью согласен с Шейэллтисом. Мы вернулись к отчёту.
Если вечером пройтись коридорами Дома Совета, вас двадцать четыре раза спросят «Где тебя манка носила?». Заодно узнаете последние и предпоследние новости.
Архимагу-теоретику Серах Зиори прислали с родины, из Хатти-Серены, новейшее ирксское изобретение. Называется «рекнес», в переводе — «быстроног», вроде повозки о двух колесах (спереди и сзади). Серах крутит ногами какие-то стремена, от этого крутится колесо, рекнес едет, стучит и трещит, а поворачивает тоже без магии, там ручка хитрая приделана. Штука интересная, но, говорят, дорогая, с колёсами возни много, грязь летит на седока, да и дорога под неё нужна гладкая, твёрдая — какие и у ирксов лишь в столицах.
Абиолог Ллад Ильвешский вернулся из летней поездки без трёх пальцев, но это не самое страшное. Страшнее то, что Ллад стал неестественно замкнут и молчалив. Шастает слух, будто встретился он с Анере Наве, Цмоком или Ямниками — короче, с кем-то мифическим, хитрозлобным и очень умным. Ллад не подтверждает. И не опровергает. Отмалчивается.
Абиолог магистр Эстин Лэнский изловил живьём не то семь, не то восемь волколаков, и теперь пишет большую статью о невозможности воспитания элаков. Половина коллег кричит, что это ходьба за добротой к посмертнику, половина — что очевидное тоже надо доказывать.