нился в этом отношении. Нет же, и, более того, я не знаком ни с одним живым человеком, который бы поступал хорошо не для своей выгоды. Но обращусь к «проницательному читателю», как обращался Чернышевский в своем романе «Что делать?». Проницательный читатель, ты наверно скажешь: «Нет Саша, ты не прав! Встречались и в моей жизни такие ситуации, когда я делал что-либо для людей, не думая о своей выгоде!» Хорошо, отвечу я читателю, ведь обычный человек, которым я являюсь, обычно судит по себе, что я и делаю. И хочу лишь привести пару примеров, которые на вид не имели бы для меня ни какой выгоды. Однажды, катаясь на коньках по стадиону в городе Заречный, я увидел как девушка, доставая что-то из кармана, выронила свою бирку от ячейки хранения обуви. Я сначала толком не обратил на это внимания, ведь было темно, и я услышал лишь то, как эта бирка упала, и то я не сразу понял, что это за звук. Лишь через несколько минут я сделал предположение, что это может быть, подъехал на то место, где катилась девушка и увидел на льду бирку. Я быстро поднял ее и поехал в сторону, куда двигалась та девушка, чтобы отдать ей эту бирку. Но было уже поздно, ведь того времени, пока я сообразил и подъехал, чтобы проверить свое соображение, хватило, чтобы девушка растворилась в толпе катающихся людей. Я убрал эту бирку в карман, и так как я уже собирался уходить, то проехал еще один круг по стадиону и пошел в здание. Я отдал гардеробщице эту бирку, сказав, что ее потеряла молодая девушка. И что если объявится такая, потерявшая, то ей бесплатно вернули обувь. Ведь штраф за потерю этой бирки составлял несколько сотен рублей. Другой случай, который бывает чаще остальных: когда я уступал пожилой женщине место в общественном транспорте. Начну с последнего. Я всегда уступаю место не для того, в первую очередь, повторяю, в первую (!), чтобы те, кому уступаю, чувствовали себя комфортней, а для того, чтобы я сам почувствовал себя лучше. Ведь правильные поступки действуют на меня, как говорится, как бальзам на душу. И когда я уступаю место старикам, женщинам или детям, я всегда получаю от этого моральное удовлетворение. Когда звучат слова благодарности от этих людей, я улыбаюсь им, киваю и делаю вид, что ничего такого не произошло. А внутри меня переполняет эгоистическая гордость. Так и в случае с биркой. Я сделал это для себя в первую очередь, ведь я знал, что, когда та девушка поймет о своей потере и расстроенная придет к гардеробу, зная, что ее ждет штраф или выговор от гардеробщицы, то она непременно обрадуется и будет мысленно благодарна тому, кто ее принес сюда. Вот он, весь эгоизм. Через полтора часа неудобного сидения на деревянной скамье к нам подошел сотрудник охраны и сказал, что после определенного времени здесь нельзя находиться. Света проснулась и поднялась. Я спросил, можно ли нам остаться, если мы будем вести себя тихо и не станем никому мешать. Охранник ответил положительно, потому что не увидел в нас ни наркоманов, ни пьяниц, которые могут за ночь что-либо здесь повредить или испортить. Он тоже совершал хороший поступок, нарушая правила вокзала. Но он делал это сознательно, зная, что если все пройдет спокойно, никто от этого не пострадает. Я воспользовался моментом и встал. Немного походив, я понял, что, если еще просижу в том положении хотя бы пять минут, то не выдержу этого, и сорву пару нервов, которые больше никогда не восстановятся. Такая перспектива меня не радовала, поэтому я предложил сходить в кафе и попить чаю. ; Какие мягкие кресла, - сказал я, сидя в большом кожаном кресле, бежевого цвета. ; Да, почему в кафе нельзя спать... - прозвучал риторический вопрос. Я посмотрел на нее удивленно и подумал: «Было бы неплохо здесь поспать». ; Нам придется спать на деревянной лавочке, - с улыбкой сказал я. Света посмотрела на меня с отчаянной улыбкой, и из ее груди вырвался глухой, короткий стон. Мы допили чай и вернулись на ту деревянную скамейку. Так как вход туда был прегражден одной из двухместных лавочек, то мы были там совершенно одни. Эта ночь показалась мне одной из самых длинных ночей в моей жизни. Нам за все это время так и не удалось толком выспаться. Мы то сидели, то лежали, постоянно ерзая и вскакивая от неудобства. Пару раз за ночь ходили отдохнуть на мягкие кресла и выпить чаю. Я чуть было не задремал там, но бдительные сотрудники того кафе-столовой быстро на это отреагировали, предупредив, что спать тут не принято. Время тянулось так медленно, что это сводило с ума. Все мои мысли в те минуты вились возле таких понятий, как тепло и комфорт. Да-да, чуть не забыл, было еще и холодно. Не так чтобы уж совсем, но можете поверить, на мой рассудок это давило не меньше, чем отсутствие комфорта. Когда начало светать, мы решили, что «достаточно выспались», и пошли пить чай. Просидев около часа на мягких креслах, мы то и дело будили друг друга, когда видели, что один начинает клевать носом. Вокзал начал оживать к шести часам утра. Все чаще было видно людей с багажом, которые то и дело мелькали туда и обратно. ; Пойдем погуляем, - предложил я. - Я уже так устал от этого места! ; Я тоже, - зевнула Света, - давай сначала поедим. ; Давай, - сказал я, вздыхая, и поднялся, чтобы пойти к витринам. Все-таки думаю, что стоит рассказать, что это было за кафе-столовая, чтобы читатель имел более точное представление об этом месте. Там было четыре различных кафе, которые стояли вплотную друг к другу. Если проводить аналогию, то представьте себе большой торговый центр, где в зоне для кафе расположено несколько отдельных фирм. Так и там, вплотную были расположены четыре разных фирмы. У каждой были свои продавцы, официанты и повара. Что касается столиков, не могу точно припомнить, но вроде отличия были, хотя необязательно было садиться за столики напротив того кафе, где покупал еду. Наверное, именно поэтому я и не могу припомнить существенных отличий в этом вопросе. Помню только то, что по центру были расположены столики со стульями, а вдоль стены стояли большие мягкие кожаные кресла. После завтрака мы отправились к метро. Я очень хотел посетить сегодня пару своих любимых мест. А именно Марсово поле и Крестовский остров. Сначала мы отправились на Марсово поле. Доехав до станции Невский проспект, мы пошли в сторону Эрмитажа. Я решил, что раз мы все равно в этой местности, заодно побывать и там. Внутрь мы не заходили, а лишь прошлись по площади. Я не стану описывать все, что мы наблюдали вокруг, потому как все те места увидеть на картинках в интернете. Да и просто-напросто незачем, лучше сами смотрите. На Марсовом поле ничего не изменилось, я лишь заметил, что то летнее кафе, в котором я привык пить кофе год назад, было по-другому оформлено. И не было открыто в столь раннее время. Мы сели на скамейку, и я закурил сигарету. Перед глазами проносились образы минувших дней, которые я проводил здесь в полном одиночестве. Здесь вспоминалось наше знакомство с девочками из Красноярска, Светой и Катей, которые мне так понравились. Моя подруга сидела рядом и не могла понять причину счастья на моем лице. Когда она меня об этом спросила, то я ответил, что мне просто очень нравится это место. Я докурил, мы посидели еще с минуту и, так как времени до нашей встречи с Зоей было еще много, мы решили еще прогуляться по набережной Невы. Погода не была жаркой, хотя уже началась вторая половина июня. Наоборот, было по-осеннему прохладно. Мы шли по набережной, фотографируясь в более или менее интересных местах на телефон Светы. Когда мы шли по одному из огромных раздвижных мостов, который пересекал Неву, подул столь сильный ветер, что не только волосы стали дыбом, но даже кожа на лице зашевелилась. Мы сочли это очень забавным и некоторое время стояли под непрерывными струями ветра, который корчил удивительные гримасы на наших лицах. Жизнь в Петербурге постепенно начинала оживать. Вокруг появлялось все больше и больше движения. Мы двинулись в сторону метро, чтобы отправиться на Крестовский остров. Это было чудесное место. Аллея длиною в несколько километров, окруженная деревьями, за которыми были поля с различными красивыми и яркими цветами. Мы то и дело подходили к ним, чтобы взглянуть поближе. Мы фотографировались с цветами и различной формы деревьями, которые, как нам казалось, по своей красоте и необычности не имеют аналогов в мире. Там было несколько прудов, по которым плавали стаи уток и лебедей. Этих птиц постоянно подкармливали люди, которые тут гуляли, поэтому красавицы подплывали очень близко, не боясь ничего. Сфотографировав их в разных ракурсах, мы двинулись назад к метро. Был уже третий час дня, и мы проголодались. Отправившись в центр, мы нашли пиццерию, в которой пробыли довольно долго, потому как пиццу там готовили, видимо, не очень быстро. Но это компенсировали ее вкус и схожесть с домашней пищей. Когда мы вышли оттуда, было уже почти пять часов. Время в этот день шло так, как должно идти. Не быстро и не медленно. Хоть мы и были постоянно где-то, а не сидели на одном месте, все же оно не летело, как это обычно бывает, если находишься в постоянном движении. Наверно, такое чувство возникало из-за того, что мы провели ночь длиною в вечность. Мы продолжали нашу прогулку по этому удивительному городу часов до семи -начала восьмого. Я набрал номер Зои, чтобы уточнить, когда она придет. ; Вы знаете, - сказала она торопливым голосом - я очень устала и сейчас не в состоянии с вами встретиться. ;