играли в карты с семейством, после чего шли в свою комнату и, немного поговорив, почитав, поиграв, может быть, в нарды или покер, укладывались спать. Света спала очень хорошо, но вот я не мог уснуть часов до пяти. В восемь я просыпался и в полудремоте лежал до десяти часов, пока это состояние вовсе не пропадало. Было достаточно сложно переживать бессонницу каждую ночь, но бывало, что раз в пару недель я мог, как младенец, проспать до двенадцати. Вот так, в основном, мы и проводили время. Работая по ночам, отдыхая на море и гуляя по городу, пока однажды я не ушел из покерного клуба, и Света не осталась работать там одна. Это время совпало с приездом Максима, после чего и начался новый этап приключений. Но обо всем по порядку. Я нередко совершал ошибки при раздачах карт, что очень не нравилось нашему менеджеру, игрокам, да и мне, собственно, тоже. К сожалению, моя невнимательность и задумчивость того времени заставляла меня делать эти ошибки постоянно. Я мог не раздать кому-нибудь карты, или наоборот, раздать лишние. Мог не вовремя вскрыть карту, когда этого нельзя было делать. Эти ошибки мог совершить и совершал любой крупье, но в моем случае они происходили так часто, что это, как я сказал выше, нервировало нашего менеджера Олю. Но вместо того, чтобы меня уволить, она решила меня сломать, сделав так, чтобы я ушел сам. Я это понял потом, немного позже. Это показалось мне настолько забавным и смешным, что сейчас я не могу вспоминать произошедшее без улыбки на лице. Тогда же это было тяжелым испытанием, которое заставляло меня злиться и нервничать. ; Ну как можно быть таким невнимательным? - говорила со злостью в глазах и голосе Оля. ; Как можно быть такой жирной дурой? - думал я про нее молча. ; В Екатеринбурге что, все парни такие? - продолжала она, постепенно переходя на личность. Я слушал этот треп, в моих жилах закипала кровь. ; Что ты скалишься? - подливала она масла в огонь, а потом с гнилой ухмылкой добавила, - обиделся что ли? Это ее выражение заставило меня содрогнутся от ненависти, я думал что вот-вот потеряю над собой контроль и накинусь на нее с матом и криками. Но тут я сказал то, что ее саму немало задело, и на что она не могла возразить. ; На таких, как ты, не обижаются, - с улыбкой произнес я, и все засмеялись, поняв мой намек. Когда меня сменили, я позвал ее за пустой столик, за которым обычно сидели клиенты суши бара, и сказал: ; Я сегодня работаю последнюю смену. ; Почему? - с улыбкой спросила Оля. ; Потому, что ты сука последняя, - подумал я так громко, что чуть было не произнес это в слух, - у меня плохо получается быть крупье. Тут она сделалась мягкой и довольной собой, что довела меня до этого. И «поддержав» меня в моем решении, уже не злила и не нервировала меня в этот день. Как я написал выше, я испытывал к ней такую злость, которую испытывают люди всего несколько раз в жизни. Если, конечно, эти люди не склонны к злости. Но, вспоминая это сейчас, я чувствую себя таким маленьким и глупым ребенком на тот момент, что непроизвольно улыбаюсь и покачиваю головой. Ведь злость и ярость никогда не делает человека сильнее, тем более, не делает его умнее и рассудительнее. Она никогда не действует позитивно ни на кого, так как человек, испытывающий подобные эмоции, не только убивает свои нервные клетки, но и приносит себе негативное настроение на достаточно долгое время. Это настроение худшим образом влияет на последующие мысли и поступки человека. Следовательно, злость, ненависть, ярость направляются только против носителя этих эмоций и больше ни на кого. Даже если бы я сорвался на Олю и вылил бы в тот момент всю желчь, которая во мне накопилась в отношении ее, то сыграл бы только и только против себя самого. Поэтому мудрые люди никогда не злятся, не нервничают, не испытывают никаких иных негативных эмоций в отношении кого-либо. Они делают выводы и ничего более. До того, как мы окончательно распрощаемся с этим клубом, я бы хотел познакомить читателя еще с одним человеком, который связан с этим местом. Речь идет о шеф-поваре суши-бара, которого пригласили сюда из города Ростова. Виктор был корейцем по национальности, но вырос и прожил в России все свои двадцать пять лет. После школы Витя пошел учиться на повара, так как он знал одну простую истину: общепит будет существовать всегда. Хоть на Земле и существует несколько сотен или даже тысяч человек, которые способны питаться лишь энергией, получаемой от солнца, остальные семь миллиардов людей продолжают пользоваться своей пищеварительной системой. Когда он только начинал, то вкалывал без выходных, за копейки, «зарабатывал себе имя», как говорил он сам. Но спустя всего около года на него обратили внимание и предложили работу в должности шеф- повара. Вот уже около пяти лет он работал в этой должности в своем городе, переходя во все более крупные рестораны. Теперь, как говорил он же, «имя стало работать на меня», поэтому в деньгах он никогда не нуждался. В Туапсе его пригласили всего на лето, дав оборудованное место и пару учеников для того, чтобы оставить после себя повара, оклад составлял сорок тысяч рублей в месяц. Помимо того, что Витя хорошо готовил, он был очень азартным человеком, который мог всю свою зарплату оставить в одном игровом аппарате. Этот человек был мало восприимчив к спиртному, ведь сколько бы и чего бы он не пил, ему было мало, и он никогда не напивался. В общем, хороший парень, очень сообразительный и умный, но со своими недостатками. Витя часто делал нам роллы совершенно бесплатно, как работникам клуба. Он был там сам себе хозяином, поэтому никто не мог его в этом упрекнуть. И вот, в мой последний день работы он спросил меня: ; Ну что, может сделать тебе поострее? ; Ага, давай Вить, чтобы я на всю жизнь запомнил, - усмехнулся я. ; Ооо, это что, вызов? - широко и добро улыбнулся он. Я понимал, что сейчас возможно съем самое острое, что когда-либо пробовал. Так оно и было. Он добавил в него столько васаби и спайса, что этих приправ было примерно на треть всего ролла. ; Ешь сразу, целиком, и не запивай водой сразу, иначе рис взбухнет в желудке, - предупредил он. Когда я это пережевывал, во всей ротовой полости все горело, я чувствовал такое пламя внутри, что еле-еле сдерживал свое спокойное улыбающееся, но отчаянное, лицо. Меня выдавали только слезы, которые я не мог контролировать от этого счастья. Я дожевал и набрал в рот немного воды, прополоскал немного те места, где чувствовал особую остроту. ; Это что, все, на что ты способен? - улыбаясь, со слезами на глазах спросил я его. Витя смотрел на меня секунду с открытым ртом от удивления, а потом как будто опомнился и рванул со смехом делать мне второй ролл. На этот раз еще острее. ; Ну, посмотрим, что ты скажешь после этого, - сказал он с хитрой улыбкой. Следующий ролл еще больше выжигал мне все внутри, но на этот раз я как будто попривык от первого, и обошлось без слез. Это было намного проще, чем первый, потому как я уже знал, что меня ожидает. ; И это все, Витя? - спросил я с большей ухмылкой. ; Ну, хорошо, сейчас я тебя сделаю! - сказал он с серьезной улыбкой, глядя прямо в глаза и начал делать свой последний для меня ролл на этот день. Он лишь на одну пятую объема добавил туда риса, все остальное пространство в полости змеиной кожи, состояло из массивной лепешки вассаби, залитое нечеловеческой дозой спайса. Когда он протягивал его мне, я с ужасом посмотрел на Витю огромными глазами. ; Вот такое даже я не пробовал, - сказал он мне, улыбаясь, - это самый острый, какой вообще может быть! Но ты ведь еще можешь отказаться, - добавил он хитрым голосом. ; Отказаться? Дак поздно уже, - задумчиво, не отрываясь от смертоносного ролла, ответил я. Когда я начал его жевать, мои глаза налились кровью. У меня даже лопнул один капилляр от напряжения, которое я испытывал. В некоторые моменты я хотел было выплюнуть все, но понимал, что проиграю, сделав это. Проиграю тем, что взялся за дело, которое мне не под силу, когда до этого утверждал, что все ерунда. Конечно, я утверждал это для шутки, и все понимали, что это такое, но все же я не мог позволить себе сдаться. Я дожевал его до конца, постоянно борясь со своей волей. Мое лицо уже не было таким спокойным, как с прошлыми роллами, так как меня выдавали глаза, которые то широко раскрывались, то сильно зажмуривались. Но все же я это сделал, после чего даже смог сказать: ; И это все, что ты можешь? На сей раз Витя гораздо дольше удивленно смотрел на меня. Я боялся, что он сейчас начнет делать еще один ролл, еще более острый, чем тот, от которого я еле оправился. Но он лишь, не меняя выражения лица, произнес: ; Да ты отчаянный! *** На следующий день Свете позвонил Максим. Это был наш бывший коллега, который в Екатеринбурге выиграл неплохую сумму денег в покер и решил отдохнуть на них в Сочи. Но узнав от Кати, подруги Светы, что мы находимся в Туапсе, он под предлогом «повидаться с нами пару дней», решил отдохнуть у нас. Тем более, что свободных комнат было достаточно, а Светлане Ивановне была не лишняя его посуточная плата. Максим был очень азартным и очень вспыльчивым человеком. Он очень любил выпить, а когда выпивал, себя уже не контролировал и готов был проиграть все свои деньги, где бы то ни было. Двадцати пяти лет, с рыжими волосами и веснушками, он был невысокого роста. В его поведении, манерах и привычке обсуждать других людей, прослеживался комплекс Наполеона. Приезжал он вечером, на следующий день, поэтому просил нас со