ого человека, поэтому сделайте все на совесть. ; Мы для всех делаем на совесть, - серьезно сказал Атабек. И это было абсолютной правдой. Этот человек на самом деле все всегда делал на совесть. Он говорил, что, занимаясь каким-либо делом, его всегда нужно выполнять так, как будто ты делаешь это для себя. Таков был один из главных жизненных принципов, которые отличали его работу. Это сразу же производило о нем наилучшее впечатление и вызывало бесспорное доверие. ; Делай все так, как будто делаешь это для себя? - с улыбкой процитировал я его принцип, взглядом показывая на лопаты кирку и лом, которые лежали на том месте, где мы должны были копать. ; Ахаха, - разразился веселым и заразительным смехом Атабек, - нет, в этом случае лучше не думать об этом. И мы оба залились смехом. Отвлекшийся Мардан спросил причину нашего веселья, и, узнав это от Атабека, он посмеялся вместе с нами. Первые пятьдесят сантиметров Атабек выкопал сам с помощью совковой лопаты. Дальше дело не пошло так просто. Причина в том, что в месте, где мы копали, когда-то протекала речка с дном, усыпанным галькой. Потом русло реки сместили, чтобы расширить кладбище, которое к тому же находилось в горной местности, поэтому там и так была куча природных камней в земле. Копание могилы представлялось мне до этого дня трехчасовым занятием с лопатой в руках. Но, может, оно так и было, но только не в этом месте. Когда совковой лопатой было сделано все, что можно, в ход пошла кирка, которой орудовали я и Мардан, и совковая лопата в руках Атабека. Это было для меня настоящее испытание, ведь приходилось с огромной силой долбить киркой каменистую землю, удары о которую с каждым разом все больше напоминали о себе рукам. Через час такого долбления мои руки уже стонали от шишек и вздутых мозолей, наполненных жидкостью, которая бывает, когда с непривычки натираешь или обжигаешь кожу. И вскоре они все полопались, потому что я старался бить еще сильнее и сильнее, превозмогая боль. К обеду у меня от этой долбежки сводило все тело, а руки болели так, что из глаз чуть ли не бежали слезы. Но я старался не снижать темпа, чтобы не выглядеть слабым в чьем бы ни было лице. Атабек с Марданом видели это и посмеивались надо мной по-доброму, время от времени хваля мою стойкость. Когда стало уже совсем не в мочь, и я подумал, что сейчас просто откажут руки от изнеможения, Атабек сказал: ; Хватит, нужно перекусить. ; Хорошо, - спокойно ответил я и отложил кирку, как будто мог продолжать делать это, если бы он ничего не сказал, целую вечность. ; Устал? - Спросил меня Мордан, подавая мне бутылку с водой. Я сделал небольшую паузу, думая, что на это ответить. Сказав «нет», я бы открыто солгал, чем поставил бы себя в дурацкое положение. Сказав «да», я бы признался в своей слабости, хотя понимал, что мои напарники, работавшие с гораздо большим КПД чем я, тоже немало устали. И я решил обратить все в шутку: ; Конечно, нет, - комичным тоном, скорчив удивленное комичное лицо, ответил я - мне понравилось, аж неохота отрываться! ; Так, может, не будем обедать? - со смехом спросил Атабек. ; Не есть, не спать - копать, копать! - проговорил я, и мы засмеялись. Я сходил в ближайший магазин, дорогу к которому мне объяснил администратор кладбища, и купил огромную курицу-гриль и булку нарезного хлеба. Я был так голоден и изнеможен, что эта курица показалась мне самой вкусной курицей из всех, которые я когда- либо пробовал. Мы ели ее не спеша, чтобы как можно лучше отдохнуть перед предстоящей работой. Когда мы доели, то Атабек взял мелкую куриную косточку в виде рогатки и протянул мне со словами: ; Давай поиграем? ; Во что? - спросил я, механически вытягивая руку ладонью кверху, чтобы взять кость. ; Ты что, ни разу не играл в эту игру? - спросил он меня, отодвигая руку, давая понять, что он не собирается мне отдавать эту косточку. ; Говори правила, - с интересом сказал ему я. ; В общем, правила такие, - начал Атабек, - когда я буду тебе что-либо давать из рук в руки, ты мне должен ответить «беру и помню» и наоборот. Если один из нас забудет так сказать, то другой должен сказать ему «бери и помни», это будет означать, что тот, кто забыл сказать, проиграл. ; Хорошо, я во что-то подобное играл в школе, - сказал ему я, - ну а причем здесь кость? ; Просто в эту игру играют тогда, когда в курице попадается кость именно такой формы. Нужно определить, на что мы играем и вместе ее разломить. ; Ну хорошо, - сказал я и, взявшись за кость, добавил, - а на что обычно играют? ; На деньги, конечно, - улыбаясь, сказал он, - давай на сто рублей. ; Давай, - согласился я, и мы разломили кость. Отдохнув минут десять-пятнадцать после еды, мы вновь принялись за работу. Я с новыми силами стал долбить каменистую почву, уступая Атабеку для того, чтобы он выгребал землю с камнями после меня совковой лопатой. Мардан время от времени откладывал свою кирку и брал лопату у Атабека, давая ему отдохнуть. Мардан двигался так, будто он совсем не устает, в отличие от моих все чаще более слабых движений. Глубина могилы увеличивалась сантиметр за сантиметром. Проработав еще часа полтора, мы решили сделать перекур. Сигареты купили на деньги, выданные авансом за работу, поэтому пачка была общая. Она лежала на скамейке, недалеко от нашего места работы. Присев, Атабек достал из пачки три сигареты и дал нам с Марданом по одной. После того, как Атабек заботливо поднес зажигалку с огнем к моей сигарете, он сказал: ; Бери и помни, - и тут же начал смеяться. ; Черт! - произнес я с улыбкой, чуть не выронив сигарету. ; Хочешь отыграться? - спросил меня он. ; Конечно! Давай еще на сто рублей. Мы встали, покурили и попили воды, снова принялись за работу. Во всех попытках дать что-либо Атабеку в руки меня сопровождала предательская широкая улыбка. Так что он всегда повторял: «Беру и помню». Мы закончили только к шести часам вечера. К этому времени все силы меня полностью покинули, а тело было настолько вялым и слабым, что я чуть не валился с ног. За время работы Атабек сумел уже выиграть у меня в «бери и помни» восемь сотен рублей. Я не хотел сдаваться, поэтому мы поспорили еще на столько же. ; Ну как тебе наша работа? - спросил меня Атабек, когда мы шли к речке, чтобы умыться. ; Непривычно, - с улыбкой ответил я, - но будет, что вспомнить в старости. По пути к дороге был брод, там мы помыли шею, лицо, руки и ноги. Это придало немного силы и свежести. Когда мы выходили с кладбища, то вызвали такси к дороге, поэтому, не задерживаясь долго у реки, пошли дальше. На половине пути у меня возник некий план, из-за чего я попросил водителя остановить машину возле ларька, чтобы купить сигарет. Я купил пару пачек на завтра, ведь нам предстояло еще и закапывать ту могилу, взял сдачу, демонстративно, что есть сил, рванул к машине и протянул пачки со сдачей Атабеку через окно со словами: ; Скорее! Она неправильно сдачу посчитала! Я знал, что честность Атабека обратит все его мысли на то, чтобы оценивать мои действия и раздумывать, почему я не поступил справедливо по отношению к продавцу. В это время я быстро обежал машину, открыл дверь с другой стороны, в которой сидел Атабек, сел и закрыл ее. ; Бери и помни, - произнес я, глядя в его удивленное, моим поступком, лицо. ; Ну ты даешь! - вскричал он и разразился диким хохотом - Так нечестно! ; Честно, или нечестно, я выиграл, - говорил я, смеясь, - и мы с тобой в расчете. Больше я в эту игру не буду с тобой играть, - заключил я. ; Да ладно, я бы все равно простил тебе этот долг, - сказал он, прекращая смех, добрым голосом. ; Нет, вот это и было бы для меня нечестно. Всю следующую дорогу мы разговаривали о завтрашнем дне. Я расспрашивал Атабека о его опыте по рытью и закапыванию могил. Он признался, что этого опыта у него не так уж и много, но из всех случаев этот был самым трудным в его практике. Доехав до дома, я тут же пошел в душ. Целый день копания в земле сделал меня настолько грязным, что мне пришлось два раза мыть тело и голову, пока я не почувствовал себя чистым. Поужинав, я поднялся в комнату и рухнулся в кровать. Я подробно пересказал все события минувшего дня Свете. Она только качала головой от удивления и с улыбкой, растяжно повторяла одно слово: «Беееедненький». ; Перестань, - сказал я ей, смеясь - ты так говоришь, будто я... - я сделал паузу, придумывая пример самой тяжелой работы, - будто я могилу копал! - вырвалось у меня, когда я вспомнил то, чем занимался. ; Бееедненький, - снова повторила Света и засмеялась над моим примером. ; Да ладно, зато будет что вспомнить! - повторил я одно из своих любимых выражений. ; Да уж... - задумчиво произнесла Света, рассеянно смотря в сторону. - Это ты точно запомнишь на всю жизнь. Немного поговорив, мы разделись и выключили свет. Я так устал, что думал вот-вот провалиться в сон, но только я начал засыпать, у меня вдруг неожиданно зачесался нос. Это быстро вывело меня из засыпающего состояния так, что я пролежал в полном бедствовании, переворачиваясь с бока на бок, еще несколько часов, пока не отключился. Проснулся я в шесть часов. Было такое ощущение, будто бы я и вовсе не спал, а пролежал с закрытыми глазами всю ночь, а до того, как начал «орать» будильник, я просто задремал на несколько минут. Одевшись, я спустился на кухню, где уже сидел Атабек. Я пожелал ему доброго утра, заметив что чайник уже стоит на огне, и пошел в ванную комнату чистить зубы и умываться. Когда я закончил, Атабек уже наливал себе чай. ; Сегодня вместо меня поедет Надирбек, - сказал он, держа в руке чайник и показывая вз