Откровенно говоря, побывав у тебя дважды, я решил: останусь, раз судьба моя такая!
Почему?..
Да не возить же взад и вперед грудного ребенка!
Этим его и погубить можно, а ведь мне уже за сорок!
У тебя есть все удобства: газ, вода, теплая уборная.
Соседи, как я выяснил, люди хорошие.
Роза хорошо шьет.
Ее вещи не висят, а красят человека!
Она и халат тебе таким сшила, и платье для маленькой Люси.
Комната твоя находится на первом этаже. А будь она хоть «золотая», но на втором или на третьем, и мне такая — не нужна!
Ибо когда я сейчас хожу и ищу себе работу, то очень часто поднимаюсь в разных учреждениях по крутым лестницам, вхожу весь запыхавшийся, даже двух слов связать сразу же не могу.
Быть может, поэтому меня и на работу нигде не берут: думают, наверное, что я нервный.
Еще бы!..
Когда я ждал летом появления на свет нашей крошки, маленькая Люся то и дело мне грубила, если я ей делал какие-либо замечания: «Не ваше дело! Можете взять свой чемодан и уйти!..»
А ты — вот ведь даже до чего дошло — однажды выбросила мой костюм из шкафа!
Разве это хорошо?
Знаю, что все жены капризны, но нельзя же так!
Вот бы вы взяли с маленькой Люсей и написали мне по письму, обещая, что не станете больше грубить.
А она впредь пусть называет меня только «папа», а не «дядя».
Это очень плохо, когда один ребенок в семье говорит «папа», а другой — «дядя». Тогда посторонние начинают совать свой нос в чужую жизнь. А если в семье все дети говорят «папа», то никто из посторонних и не судачит.
И вообще, я не намерен тратить свои силы на напрасные нервничанья. Я и так уже весь превратился в кожу да кости, и если бы мы с тобой именно сейчас познакомились, вряд ли у нас получилась бы наша крошка Галя!
Остальное — во втором письме.
21 декабря
Письмо № 2
Пишу тебе второе большое письмо.
Вот ты все пишешь и пишешь: «Работа! Работа!..»
Это не твой голос. Не знаю, кто тебя на эти слова подговаривает, но учти: жена, которая оговаривает собственного мужа, позорит не его, а всю свою семью!
Ты бы вот поучилась у большой Люси. Она про своего «клоуна» никогда плохих слов не говорит, а уж на что он их заслуживает!
Ты же, наверное, всем теперь только и говоришь обо мне одно только плохое. Ты так пишешь «работа, работа», что можно подумать, будто бы я, когда мы расписывались, выдавал себя за человека с большой зарплатой, водил тебя по ресторанам, покупал в подарок чулки с черной пяткой, а теперь оказался «федот да не тот»!
Ведь я тебе тогда про себя все рассказал: и как отца до войны посадили, и как мать умирала-мучилась…
Ты ведь знала, что я не работал, а жил на свою скромную пенсию и всю жизнь свою построил на строжайшей экономии.
А то, что я до сих пор не работаю, виновата только ты!
Вот лежат сейчас передо мной все твои письма.
Все, что написаны этой осенью.
И в каждом: «завтра, на днях, этими днями приеду, приеду — будешь устраиваться…»
Как прикажешь это понимать?
И не думай, что я не ищу себе работу.
Один мой знакомый подполковник в отставке, он получает пенсию и работает агентом Госстраха, порекомендовал меня на днях своему начальнику.
Тот предложил мне работать там, где расположены наши дома.
Это и хорошо, и плохо.
Хорошо тем, что возле самого дома.
Работа агента состоит в том, что он ходит по домам и собирает страховые взносы. От их общей суммы зависит его заработок.
Но это хорошо подполковнику, у которого рабочий участок находится на большом проспекте — там жильцы современных благоустроенных квартир любят страховать свои дорогие вещи. Он получает 1200–1500 рублей в месяц.
А в наших домах жильцам страховать нечего.
Они только жизнь свою страхуют.
Поэтому и взносы маленькие, и общий заработок небольшой.
Я спросил того начальника Госстраха: «А куда же подевался наш прежний агент?..»
И он мне, не скрывая, ответил: «Уволился, заявив, что не может прокормить свою семью на 400–500 рублей…»
Спрашивается: как бы это мне удалось сделать?
Несмотря на это, я согласился, почти уже оформился, и вдруг ты сообщаешь, что снова беременна и собираешься сделать аборт!..
Представляешь, каково мне было от этого известия?
А ты все пишешь: «работа, работа…»
Или вот еще.
На днях по радио передавали, что комбинат общественного питания на Центральном стадионе имени В. И. Ленина, где ежедневно бывают десятки тысяч зрителей и торговля бойкая, производит набор для обучения на кондитера.