Илья вытер руки не стиранной еще материнской юбкой и полез в мотор.
- Когда это кончится, - забубнил он, - ее на свалку пора, эту старую идиотку... Если даже человек выживает под старость из ума...
- Почему ты кивнул в мою сторону? - насторожилась бабаня.
- "Ура" - скоро салютовать начнет. Ее бы на парад...
- Не болтай! - откликнулась из комнаты мать. Илья усмехнулся, подмигнул бабке и продолжал уже громче:
- Кроме всего, в машине есть нечто крамольное. Что такое "ура" без восклицательного знака? Это едкая ирония.
Бабка сердито ущипнула внука за руку, мол, не заводись, не связывайся. В дверях ванной показалась мать.
- Кстати, - спокойно сказала она, - что за новая дребедень на твоем захламленном горизонте?
- Не понял.
- В редакции. С писклявым голосом.
Илья неторопливо выжал бабкину кофту, сказал с грузинским акцентом:
- Зачем человека обижаешь, дарагой? Практиканточка это, студенточка, Леночка. Невинное дитя... А ты на него такие - вах! - слова говоришь!
- Ну, дожил, - горько сказала мать. - И невинное дитя с тобой на "ты".
- Валя, а что по телевизору? - поспешно заинтересовалась бабка.
- Ладно, мать, я буду надувать щеки. - Илья миролюбиво стряхнул пепел с рукава материнского халата. - Как отец русской демократии...
Вечером позвонил Егор. Илья лежал на тахте и смотрел по телевизору "Очевидное-невероятное". Егора, университетского друга Ильи, недавно назначили завотделом культуры в большой республиканской газете, и он настойчиво уговаривал друга перейти к нему.
- Илья, - пропыхтел Егор (с недавнего времени он завел трубку), - ну, как она?
- А, эта баба мне порядком надоела.
- Какая баба? - спросила из кухни бабаня.
- Жизнь, бабаня, жизнь... - отозвался внук. - Яблочко кинь.
- Что нового?
- Могу посоветовать, что делать, чтоб хлеб не черствел.
- Вот и я о том же, - оживился Егор. - Слушай, от нас Еремеев ушел. Пойдешь на его место? У нас хорошие ребята подобрались, такие дела можно завернуть.
- Ты все горишь... молодец. Гошка! А я уже лет пять только анекдоты травлю.
- Я смотрю, тебе уютно овощи солить.
- Да, мне нравится лудить и паять кастрюли. Я приношу прямую пользу домашним хозяйкам.
- Ты непробиваем! В последний раз: пойдешь вместо Еремеева?
- Нет, Гошка.
- Ну почему?! Сколько ты, в конце концов, на своих соленых огурцах имеешь?
- Чудак ты... При чем тут имеешь - не имеешь. Мне хватает. И потом, сколько у вас положат? На десятку больше? А ты знаешь, что язва желудка, между прочим, на нервной почве заводится?
- У тебя заведется! - буркнула мать, не поднимая головы от тетрадки.
- Играйте, мальчики, в серьезную журналистику. Я ж вам не мешаю.
- Хозяин барин. - По голосу чувствовалось, что Егор искренне огорчился. - Что-то я хотел тебе сказать... забыл... У Матвея зуб прорезался.
- Вот это дело!
- Что-то все-таки я хотел тебе... Да! Слушай, Илья, ты знаешь, кого я встретил?
- Ну?
- Угадай!
- Ну!
- Не поверишь - Наташу!
- Какую Наташу?
- Здравствуйте! - в сердцах воскликнул Егор. - Ты в своем репертуаре.
- А, ну-ну... - хмыкнул Илья.
- Видел, высотный дом на углу Кировской и Новомосковской строился для научных работников?
Его сдали досрочно, мы материал о бригаде делали. Так вот, Наташа там квартиру получила. В подъезде столкнулись.
- Планировка удачная?
- Ты бы хоть спросил: как она!
- Ну, как она?
- Илька, я обалдел! Сказка Шехерезады. Глазищи, ноги, талия - черт знает что такое! Магическое перевоплощение! Постой, я сигарету возьму, эта проклятая штука все время гаснет.
Илья положил телефонную трубку на грудь, зевнул и вытянул ноги. Из кухни вышла бабка, накрыла внука пледом, положила рядом два яблока. Илья поймал ее пухлую морщинистую руку со свекольными от готовки борща пальцами и поцеловал.
- Бабань, ты меня любишь? - сиротливым шепотом спросил он. - Ведь правда, я тебе не безразличен, бабаня?
Бабка растрогалась, поцеловала внука в голову.
- Ба, а правда, я - видный мужчина?
- Ты или говори, или трубку повесь! - прикрикнула мать. Она уже написала планы на понедельник и сейчас сидела в кресле, читала газеты и выписывала основные события - после уроков она проводила политинформацию в своем десятом выпускном.
- Алло, - Илья жевал яблоко, - очевидное-невероятное: талия, ноги, грудь - дальше?
- Тьфу! - сказала мать.
- Да? Ты бы сам видел ее, - отозвался Егор. - Замужем, двое пацанов, кажется, но главное - главное, диссертацию защитила, ведущий специалист крупного института, она говорила какого, я название не выговорю.
- Молоток баба... - похвалил Илья. - В ней всегда эта жилка билась целеустремиться в конец железнодорожного полотна.
- Но похорошела - фантастика!
- Ты не захлебнись, Егор! - хмыкнул Илья. - Что, Ира у тещи?
- Змей, если б я знал, что ты так равнодушен, я бы отбил ее у тебя десять лет назад. Она ж мне нравилась, знаешь?
- Ну, ты всегда был задним умом крепок. Вообще, заскочил бы когда-нибудь.
- Зови, зови, - негромко подсказала бабаня. - Я "наполеона" испеку...
- Вот, бабаня обещает ради тебя полководца сварганить, - сказал Илья. Приходи. С Ирой, с мальчишками. Ну, будь...
Он положил трубку, неторопливо, не отрывая взгляда от экрана, взял второе яблоко, надкусил.
- Что Гоша говорит? - спросила мать
Илья помолчал, прожевывая кусок.
- У Матвейки зуб прорезался, - наконец сказал он.
x x x
На воскресенье была запланирована Ляля. И пустая квартира. Вернее сказать, Ляля в пустой квартире, которая принадлежала приятелю двоюродного брата жены Егора. Приятель время от времени уезжал в длительные командировки, парнем был холостым, свойским и непринужденным и просил только, чтобы после себя не оставляли грязной посуды, пустых бутылок и разверстой постели.
- Приду поздно, - сообщил Илья в пространство между матерью и бабкой. Может, ночью... А может, утром. В морг не звонить, копытами не бить, звонким голосом не ржать.
- А где же ты покушаешь? - взволновалась бабаня.