— Спасибо… если попадете в беду, позовите на помощь — вас везде услышат, — сказал Морок.
— Предлагаешь ей или мне как следует повыть на луну? — усмехнулся Микель.
— Да, ты ведь не крысолов, чтобы на дудочке играть, хотя может где-нибудь и такая есть специально для оборотней.
Напоследок, альфы пожали друг другу руки и ушли. Первый выиграл право снова называться вожаком своей стаи, а второй истинную половину.
А ночью эта истина была закреплена нежным соитием на простынях, совместным мытьем в ванной среди ароматной пены и крепким, здоровым сном перед знакомством с матерью Микеля.
На потенциальную невесту сына, Селиция смотрела немигающим взглядом. Ее муж отсутствовал по причине… того, что сославшись на занятость, был в королевском дворце.
— Итак милочка, откуда вы? — рассматривая Тамилу в истинном облике, спросила женщина.
Ведьма немного поколдовала с цветом волос, чтобы он сильно не выделялся, вместо бордового поменяла на черный. Глаза прежние, наряд качественный, но не помпезный. А ровно такой, на который смогла бы заработать себе лекарь.
— Из деревни На горе.
— Д-деревни? Должно быть вы имели ввиду что жили загородом, у вас там особняк?
— Был дом, я жила вместе с бабушкой, но год назад она умерла.
— Вот как? Соболезную, — хотя в выпученных глаза Селиции не было и капли сочувствия.
Во время женского разговора, женщина попросила сына покинуть их и Микель неохотно, но сделал это ожидая худшего.
— Я слышала, что вы спасли жизнь моему сыну.
— Все верно, как и он мою.
— Даже так? То есть между вами нет никаких обязательств, долгов? Быть может незапланированная беременность? Или вы хотите потребовать у него денег за нарушение вашей невинности?
Тамила напряглась, подобных вопросов она не ожидала, надеясь, что мать Микеля порядочная аристократка, но судя по всему, Тамила слишком плохо знает таких людей.
— Между нами есть серьезное, взаимное чувство. Называется любовь.
— Дорогуша, ну какая в вашем возрасте любовь. К тому же серьезность? Сколько вам лет? Не больше двадцати я, полагаю.
— Верно, мне двадцать. В каком, по вашему мнению, возрасте девушка может говорить о любви и серьезности? Насколько мне известно, вы вышли замуж за отца Микеля в восемнадцать лет.
— Пф! И что? Образованная барышня с богатым приданым, хорошей наследственностью, титулом — это не мало. А какие в вас есть достоинства что вы рассчитываете женить на себе моего любимого и единственного сына? С чего вы взяли что достойны его?
Тамила проигнорировала то, что женщина видимо умышленно не ответила на вопрос.
— Я ни на что не рассчитываю — это наше общее с ним решение. Решать, кто и чего достоин, дозволено только королю или богам.
— Какие крамольные речи. Я выше вас по положению и только из любви к сыну терплю эту беседу. Вы — грубая и неотесанная деревенщина, вот вам на дорожку и возвращайтесь в ту дыру из которой вылезли, свинарка, — с этими словами она бросила на стол тяжелый кошель с золотом. — Вы не достойны и мизинца моего сына, я уже нашла ему подходящую невесту и скоро они сыграют свадьбу. Вы не сможете сделать моего сына счастливым. У вас за душой ничего нет, как по-вашему люди в приличном обществе будут смотреть на Микеля Вестара? Никак, потому что вы спутаете ему все планы. Подите прочь, у меня от вас разболелась голова, — она наморщила лоб и откинулась в кресло.
Тамила спокойно встала с жесткого стула и не кланяясь вышла из комнаты, а затем и покинула дом Вестаров отправившись к отцу.
Через несколько минут, в комнату заглянул Микель и очень удивился, не застав Тамилу, затем его взгляд привлек лежащий кошель с рассыпанным золотом и мать впервые увидела кроваво-желтые глаза оборотня. Перепугавшись сына до смерти.
— Я прощал тебе все колкости, глупости, но ты перешла границу. Забудь, что у тебя есть сын, — процедил он, когда мать кинулась к нему, а вместо этого столкнулась с дверью и забарабанила в нее крича дурным голосом.
— Открой! Это для твоего блага, я все для тебя сделаю, но не прощу эту деревенскую девку, свинарка! Она одурманила тебя, приворожила, вот увидишь! Та девушка, которую я тебе присмотрела — прекрасна, ты будешь с ней счастлив…
Но женские крики уже не долетали до его слуха, не в силах сдерживать гнев, он обернулся волком и побежал в сторону дома крестного отца, туда — куда его вел запах Тамилы.