Я применял прием Уорника, который он всю зиму испытывал на мне в Питсбурге. Я применял «нырок» Майка Джонсона, однако у меня не получалось так гладко, как у него. Этот «нырок» он проделывал со мной по сотне раз в неделю. Я вдруг понял, что не зря терпел мучения в Питсбурге. Кое-чему я все-таки научился. Словом, дорога к четвертьфинальным состязаниям была мне открыта.
В четвертьфинале я победил парня из Эр-Пи-Ай. Я бы даже не запомнил эту аббревиатуру, но не то Казуэлл, не то Холл спросили меня, что она означает. Она означала Ренсселерский политехнический институт,[16] но меня опять подвела дислексия. Я не знал, как правильно произнести первое слово, и запнулся даже на втором. Но главное не это. Неожиданно для себя я попал в полуфинал.
Время до начала полуфинальных состязаний (кажется, часа два или три) было моим лучшим временем «эпохи Питсбурга». Именно тогда я понял, что не вернусь в Питсбургский университет. Ли Холл был воодушевлен результатами четвертьфинала. Он говорил о том, какая потрясающая команда первокурсников составилась бы у нас, если бы сюда приехали все наши ребята. Если бы в Уэст-Пойнте выступали Джонсон, Хенифф, Уорник, ОʼКорн и Карр, командное первенство было бы у нас в кармане. Я соглашался с Ли, но прекрасно знал: если бы все они приехали сюда, я бы не вышел состязаться. Думаю, Казуэлл согласился бы со мной, что при таком «созвездии» он бы тоже не попал в число участников.
Победа в четвертьфинале привела меня в благодушное состояние. Я наслаждался мыслями о полуфинале, и это стало моей роковой ошибкой. В такие моменты нужно думать о победе, а не о том, как замечательно оказаться в полуфинале. В перерыве борцу нельзя поддаваться отвлекающим мыслям. А отвлекающих мыслей в моей голове хватало. Я и до этого турнира начал подумывать об уходе из Питсбургского университета. Но сейчас мысль оформилась в сознательное решение. К тому же я беспокоился о родителях. Где они могли застрять?
Я позвонил их массачусетским друзьям и немало удивился, услышав в трубке голос своей матери. Их задержала погода. Если в Уэст-Пойнте шел снег с дождем, то в Новой Англии был настоящий снегопад. Родителям пришлось задержаться и пережидать непогоду. Приехать в Уэст-Пойнт они рассчитывали только завтра.
Завтра виделось мне расплывчатым. Если я одержу победу в полуфинале, то завтра они увидят меня в финальных состязаниях. Если нет — тогда в утешительных, где борьба пойдет за третье и четвертое места. Но в любом случае родители увидят мое выступление. В Эксетере они не пропускали ни одного соревнования с моим участием. Они проделали такой долгий путь из Нью-Гэмпшира… Словом, я начал испытывать некоторое давление, побуждавшее меня одержать победу ради них. И это тоже явилось моей фатальной ошибкой. Победу всегда нужно одерживать для самого себя.
Между тем исчезновение нашего таксиста Макса меня не удивило и не вызвало никаких мыслей. Я решил, что ему наскучило следить за поединками и он уехал в Нью-Йорк. Только вечером я вновь вспомнил о Максе. Несколько ребят из других команд пожаловались на пропажу бумажников и часов. Хотя нам постоянно говорили о необходимости сдавать деньги, часы и прочие ценные вещи на хранение (все это запирали в специальном сейфе, называемом «сундуком сокровищ»), ребята либо забыли, либо проявили беспечность. Мое подозрение сразу же пало на Макса. Этот таксист густо обволакивал своим обаянием и хлестко умел обманывать. Воры всегда представлялись мне обаятельными обманщиками. Неужели его боязнь темноты и деревьев тоже были уловками? Возможно, и нет. А может быть, я недооценил его блестящие актерские способности.
Полуфинальные состязания в Уэст-Пойнте лишний раз подтвердили, насколько правильно тренер Сибрук оценивал мои возможности. Я был «неплохо» подготовлен к полуфиналу. Мой противник подготовился как следует. Это был парень из Корнеллского университета, вероятный претендент на победу в нашей весовой категории. Мистер Карр не знал моих возможностей. Он привык к великолепным борцовским данным своего сына и потому переоценил мой потенциал. Поединок вполне соответствовал той единственной категории состязаний, когда я, по мнению Теда Сибрука, мог победить противника с лучшими физическими данными. Мне даже удалось провести первый захват, но парень тут же высвободился из моей хватки. Мне было не удержать его и не заставить время работать на себя. В самом конце первого раунда он провел изящный захват на краю мата. Времени выйти из его захвата у меня уже не оставалось. Раунд закончился со счетом 3:2 в пользу моего противника. Во втором раунде у меня было право выбирать позицию. Я выбрал нижнюю, вышел из захвата и заработал очко, однако парень из Корнеллского университета более минуты контролировал мое положение на мате. Казалось бы, второй период заканчивался со счетом 3:3, но этот контроль («наездничество», как говорят борцы) обещал ему дополнительное очко. Я попытался контролировать его, но меня хватило всего на пятнадцать секунд, и раунд закончился со счетом 5:3 в его пользу. Чтобы свести поединок к ничьей, мне нужно было в третьем раунде наверстать два очка.
16
Ренсселерский политехнический институт — частное учебное заведение в городе Трой, штат Нью-Йорк.