— Держу пари: в хлеву не было и ни одной свиньи. Думаю, половину из них он просто съел. Другую половину продал, а деньги добавил к тем, что скопил для этого случая.
— Для какого случая? — спросил один из скептически настроенных ребят. — Если Пигги не было в хлеву, где же он тогда?
— Во Флориде, — ответил я. — Решил покончить со своим вонючим бизнесом.
Сказано это было с легкой небрежностью, как об известном факте.
— Оглянитесь вокруг! — крикнул я. — Говорю вам: он давно это задумал. Он специально не строил себе дом и не покупал ничего лишнего. Он скопил кругленькую сумму. Пигги поджег свиноферму, чтобы заставить нас подергаться. Вспомните, сколько раз мы заставляли дергаться его.
Мальчишки задумались. Здесь я говорил правду. Рассказу никогда не повредит немного правды.
Мои сверстники с Фронт-стрит топтались на месте и думали. И в этот «задумчивый» момент я впервые прибегнул к литературной правке. Я попытался сделать свою историю лучше и правдоподобнее. Мне было необходимо спасти Пигги Снида. Но что делать во Флориде тому, кто не может говорить? Я представил, что во Флориде с ее жарким климатом санитарные нормы жестче, чем в Нью-Гэмпшире. Вряд ли там допустят существование такой свинофермы. И потом, по моей версии, Пигги Снид решил навсегда завязать со сбором пищевых отходов.
— Мне думается, Пигги просто играл в умственно отсталого, — заявил я. — Он — не американец.
— А кто же? Папуас? — съехидничал кто-то.
— Скорее всего, европеец, — на ходу придумал я. — Это мы произносили его фамилию как Снид. А может, на самом деле она звучит не так. Говорят, он появился здесь перед войной. Тогда многие европейцы бежали в Штаты.
— Почему же он не научился говорить хотя бы на ломаном английском?
Вопрос грозил уничтожить мою сюжетную линию.
— Не знаю. Может, его здесь плохо встретили. Он убедился, что свиньи добрее людей. И решил вести себя так, будто не умеет говорить… Накопил денег и поехал… нет, он не во Флориду поехал, а прямиком в Европу.
— Молодец, Пигги! — крикнул кто-то.
— Держись, Европа! — подхватил другой.
На какой-то миг мы даже позавидовали Пигги, вырвавшемуся из тупости и одиночества, которые сопровождали его многие годы. Все было хорошо, пока не вернулись взрослые. Здесь моя сюжетная линия опять подверглась атаке.
— А Ирвинг считает, что Пигги Снид умотал в Европу, — заявил командиру расчета один из моих приятелей по Фронт-стрит.
— Правда, что он появился в наших краях перед войной? — спросил я у командира.
Тот глядел на меня, как на первый труп, найденный среди головешек.
— Нет, Ирвинг. Пигги Снид родился в Эксетере, — разрушил мой рассказ командир. — Насчет его отца неизвестно, а вот матерью была полоумная девица. Мало того, во время беременности ее еще сбила машина. Думаю, это тоже сказалось на Пигги. Он родился на Уотер-стрит.
Я прекрасно знал эту улицу. Уотер-стрит упиралась в Фронт-стрит неподалеку от бабушкиного дома.
«Значит, он уехал во Флориду», — подумал я.
Когда вы сочиняете историю, нужно всеми силами стремиться развивать ее в желаемом для вас направлении, которое приведет героя к хорошему (или плохому) концу. Но сюжет должен оставаться правдоподобным.
Постепенно угли остыли, и теперь по ним можно было ходить. Взрослые отправились на пепелище. Поиски — занятие для мужчин. Мальчишкам, как и прежде, досталось ожидание.
Через какое-то время командир подозвал меня к себе.
— Вот что, Ирвинг. Раз ты отправил Пигги Снида в Европу, тебя не затруднит вытащить отсюда это.
Мне не понадобилось много физических сил. Но понадобились сила воли, храбрость и все такое, чтобы поднять сморщенную обгоревшую фигурку, еще вчера бывшую живым человеком. Мертвый Пигги оказался совсем легким. Сначала я воспользовался длинным багром, затем коротким и уложил труп Пигги на брезент.
Потом мы нашли и всех восемнадцать сгоревших свиней. Но даже сейчас мне гораздо легче представить Пигги где-нибудь во Флориде, чем вызвать в памяти его сморщенный обугленный труп, который я своими руками вытаскивал из пепла.
Конечно же, я рассказал бабушке голую правду. Только утомительные факты.
— Бабуля, этой ночью Пигги Снид сгорел у себя в хлеву.
— Бедный мистер Снид, — вздохнула она и добавила с удивлением и глубокой симпатией: — Сколь ужасны обстоятельства, заставившие его прозябать в такой дикости!