Деятельность польских подпольщиков достаточно быстро попала в поле зрения сотрудников НКВД. Уже в ноябре 1940 г. руководство союзной республики владело достаточным количеством информации о присутствии в БССР конспиративной сети Союза вооруженной борьбы и провело серию арестов[55]. Польское подполье Западной Белоруссии в 1939–1941 гг. насчитывало, по разным оценкам, 8–10 тыс. участников. В Беловежской и Налибокской пуще действовали более десятка вооруженных партизанских отрядов. Однако отсутствие единого руководства, опыта подпольной борьбы и успешные действия органов НКВД привели к разгрому большинства очагов сопротивления. До начала войны, по официальным данным, было ликвидировано 188 польских организаций и групп, а также арестовано свыше 6 тыс. их участников[56]. Те, кому удалось избежать ареста или гибели, ушли в глубокое подполье.
Немецкая оккупация
С началом немецкой оккупации западных областей СССР, то есть с первых дней Великой Отечественной войны, подняли голову все силы, недовольные менее чем двухлетним нахождением под советским управлением. Польско-немецкий историк Богдан Мусял в своей работе «Советские партизаны. Мифы и действительность», ссылаясь на советские отчеты по партийной и партизанской линии и немецкие военные доклады, приводит примеры коллаборационизма советских граждан. Большая их часть приходится именно на западные области БССР. Из этих примеров следует, что большая часть польского населения симпатизировала немецкому вторжению, воспринимая его как акт освобождения, а также возможность вернуть прежнюю собственность и влияние. Так, в Вилейской области местные поляки выдавали немцам партийных деятелей и комсомольцев[57]. Есть в источниках и информация о нападениях на активистов-«восточников», прибывших в 1939–1941 гг., о выдаче укрывавшихся красноармейцев, сотрудников НКВД. Об этих событиях на территории Пинской области рассказывал в своих воспоминаниях и их очевидец Алексей Жилевич. По его словам, поддержали оккупационные власти те, кто непосредственно или косвенно пострадал от репрессий. «Численно группа такого рода предателей была не велика, но очень опасна, поскольку она хорошо знала территорию и людей, а также их степень участия в прогрессивных и радикальных организациях. В состав группы, предоставлявшей свои услуги в пользу оккупанта, входили… бывшие старосты, рецидивисты, чиновники сельских управ, лесники, богатые крестьяне, осадники, полицейские, духовные люди (православные священники), управляющие имений и некоторые их владельцы.»[58]
Установить по таким сообщениям численность или процентное соотношение коллаборационистов по отношению ко всему населению не представляется возможным. Однако некоторые авторы для аргументации своей точки зрения используют более категоричные в этом отношении немецкие источники. Вот, например, сообщение главы Службы безопасности СС Генерал-губернаторства от 27 июня 1941 г.: «Польское население, проживающее в российской области интересов, повсеместно выражает радость от вступления немецких войск. В некоторых деревнях даже возводят триумфальные арки в честь немецких частей»[59]. Немецкой стороне действительно в первые недели войны могло показаться, что именно на недовольное польское население в западных регионах СССР и надо делать ставку. Один из организаторов польской подпольной группы в Лидском районе Барановичской области Станислав Санцевич в своих воспоминаниях указал, что оккупационные власти попытались реанимировать польско-белорусские национальные противоречия: «Немцы решили возобновить старые антагонизмы на восточных [польских] землях таким образом, что всю территориальную администрацию, включая полицейскую службу, вверили избранным личностям, принадлежащим к польской национальности… Таким образом, позанимали они положения бургомистров, войтов, комендантов полицейских подразделений и т. п., наставленные враждебно в отношении белорусов, которых отождествляли с коммунистами»[60]. Однако немцы не учли, что для тех же поляков они оставались врагами, вторгшимися на их Родину еще 1 сентября 1939 г. Поэтому о преданности и искренности побуждений речи в данном случае идти не могло. Как подтверждение, воспользовались ситуацией активисты польского подполья из Союза вооруженной борьбы[61]. Они специально засылали на службу к немцам своих людей, чтобы обладать информацией о перемещении немецких частей и планах оккупанта.