— Понятно, — прокрутив колёса, Сергей Алексеевич вернулся за стол. — А теперь расскажи как оно вообще вышло, что вы умудрились так подставиться?
Вопрос на миллион, что называется: Правду говорить нельзя, врать тоже, остается одно, — недоговаривать.
— Да обычно. Пока крутились, разглядывали, мотор заглох. Сели в сторонке, думал успею починить, но чутка не хватило...
— Не хватило... — недовольно буркнул глава. — Ты людей побольше мог взять? Чем вообще думал?
Я промолчал. Вдаваться в детали опасно, выкручиваться не хотелось, если начну метаться, то обязательно ляпну что-нибудь не то, и в попытках исправить ситуацию совсем запутаюсь. Тем более что Алексеич не упрекал, и не обвинял меня, а просто расстроился, поэтому и злился.
— Выпьешь? — не дождавшись ответа, он проехал к шкафу и с трудом дотянувшись, достал оттуда высокую бутылку с затертой этикеткой. — Коньяк, армянский.
— Нифига себе... — присвистнул Василич, — Откуда такая роскошь?
Я тоже удивился. Бутылка хоть и не полная, но всё же.
— С прошлой жизни остался. Пять звезд. — грустно улыбнулся глава. — Даже когда бухал не выпил...
Тут он конечно слукавил. Пить он начал дома, а бутылка оставалась в кабинете. Поэтому и не выпил.
Будь это не коньяк, я бы отказался, но здесь не стал, тем более стресс надо как-то снимать. И оттуда же из шкафа появились три малюсенькие рюмки, и кусок копчёного сала с пакетом уже нарезанного хлеба.
— Вот это дело! — совсем воспрял Василич, и беря на себя роль банкующего, быстро наполнил тару — давайте, за Олежкино здоровье, чтоб нормально всё...
Мы чокнулись, и дружно выпив, закусили бутербродами с салом.
Не дожидаясь приглашения, Василич тут же разлил по второй.
— За парней наших, чтобы нашлись поскорее! — выдал он тост.
— Давайте, но по последней, дел ещё много. — чокаясь с Василичем, глава пододвинул к себе бутылку, явно опасаясь за её содержимое.
Оба выпили, и снова закусили салом.
— Может ещё по одной? За Леньку? — на всякий случай спросил Василич, но глава только зыркнул на него, и откатываясь на кресле, убрал коньяк в шкаф.
— Много вредно. Тем более раритет. — проворчал он.
— Это с салом вредно... К нему бы лимончик... — свою порцию я ещё не выпил, и держа рюмку в руке, наслаждался ароматом.
— Было бы неплохо. — обернулся глава, и подкатываясь обратно, испортил всю прелесть момента своей пессимистичностью — Только уже в следующей жизни...
— Не знаю как ты, а я ещё и в этой успею. — салютнув ему рюмкой, я вылил содержимое в рот.
Больше, за неимением лимона, мы не пили, пытаясь строить какие-то планы уже на трезвую голову.
Вариантов как всегда было немного, точнее, отбросив всё бредовое, всего один — ждать и готовиться.
— Если всё как ты говоришь, и у них на самом деле нет огнестрела, значит дела наши не так уж и плохи. — рассуждал Сергей Алексеевич.
— Периметр крепкий, боеприпасов достаточно, думаю выстоим.
Периметр мы действительно отстроили неплохой, вот только насчёт боеприпасов я бы не согласился. Точных цифр у меня не было, но весьма сомнительно что их хватит даже для того чтобы отбиться от пяти тысяч всадников. А их там, по-моему разумению, минимум пятьдесят, а то и все сто.
— Я уже дал задание бросить все силы на порох, зарядим пушки картечью, чем не оружие? Опять же бомбы наделаем, с самолёта бомбить будем. — продолжал уговаривать Сергей Алексеевич.
— И сколько у нас пороха? Вагон? Два? — о процессе производства я был хорошо осведомлён, и знал что даже в самых идеальных условиях, потратив все имеющиеся ресурсы и добавив ещё чуток сверху, сможем выставить не больше двухсот килограмм. А для одного выстрела из «чудо-пушки», образца восемнадцатого века, требуется порядка пяти килограмм. Итого сорок раз пальнуть, и никаких бомб. А ведь нужно ещё и патроны чем-то набивать.
— Ну не вагон конечно, и тем более не два, — потупился глава, — но, думаю, какое-то количество будет...
— Вот именно, какое-то! А надо, — вагон!
— Да хорош спорить. — вмешался Василич. — Ежу понятно что пороха и патронов немного, надо что-то ещё придумывать.
— Согласен. Только что? Всё что взрывается и убивает, требует наличия взрывчатки, а её у нас нет! — не знаю почему, но меня вдруг стало всё раздражать, может от утренней встряски такой эффект образовался, а может коньяк так подействовал. Хотя когда выпью, я добрый, а тут почему-то наоборот. Или от того что мало?
— Ну не знаю, катапульты какие-то придумать...