— Дай-ка... — попросил я Василича, и не отводя от пятна взгляда, протянул руку.
Сначала подумал что это грязь на стекле, тем более что несмотря на прошедший дождь, говна всякого оставалось достаточно, но понаблюдав немного, убедился что пятнышко движется.
— Что там? — переключился он на мою сторону.
Я поднёс бинокль к глазам.
Ну точно, он родимый... Слева снизу, идёт почти перпендикулярным курсом. Вот только совсем не похож на тот что мне показывали на фото.
Этот явно больше, с яркими пятнами на крыльях, и разукрашенной мордой, квадратной, выступающей кабиной, под крыльями какая-то хрень висит, а сзади, в выступе позади кабины, торчит пулемёт. Судя по всему, самолёт старый, не могу сказать точно каких годов, — но как бы не старше нашего кукуруза. Место стрелка выпирает из кабины, и сейчас там никого нет. Скорее всего эту роль выполняет кто-то из экипажа, при необходимости просто пересаживаясь за пулемёт.
— Глянь вон, слева под нами, на десять часов примерно. — вернув бинокль, я обеими руками взялся за штурвал.
Василич долго не мог найти цель, а когда получилось, удивлённо присвистнул.
— Хера се!.. Вот это динозавр... А чё он красный-то? Или это не тот?
Не знаю как у него, а у меня если и было желание подраться, то как-то оно поутихло. Одно дело поспорить с небольшим легкомоторным самолётиком, и совсем другое получить пулемётную очередь в брюхо от такого бегемота.
Прибавив газу, я потянул на себя штурвал. Есть вероятность что он нас пока не видит, и чем выше мы заберемся, тем больше шансов что так оно и продолжится.
— Откуда он вообще взялся? — продолжал недоумевать Василич, — и здоровый такой... был же маленький?
— Подрос, пока мы ковырялись... — он так искренне удивлялся, что я не мог не съязвить.
И дело тут даже не в размере, — кукурузник тоже немаленький, дело в самом факте встречи сразу двух чужих самолётов. Один, — ещё куда ни шло, тем более возле станицы, — заметил, прилетел посмотреть. Но наткнуться через полчаса на второй? Да на таком отдалении?
Сказать что меня это напрягло — ничего не сказать. А уж накладываясь на последние события, и вовсе вгоняло в ступор.
Тут бы логически порассуждать, обдумать хорошенько, — но о какой логике может идти речь, если отправленная на разведку группа сначала исчезает, потом выходит на связь, и предупредив о своём прибытии, в полном составе отходит в мир иной. Причём непонятно, сначала предупреждает, а потом отходит, или наоборот.
Плюс ко всему, неясно как они погибли, и от чего. Тела осмотрели, но никаких внешних повреждений не обнаружили, подозревали отравление, но вскрытие ещё не делали, хотя я сомневаюсь после него что-нибудь прояснится.
— Тебе эмблемы на крыльях ничего не напоминают? — с силой отгоняя ненужные сейчас мысли, спросил я Василича.
— Да вроде ничего... — пожал он плечами, продолжая прижиматься к биноклю — Квадраты какие-то... Или ромбы... Может карты? Летающий цирк типа?
Чужой самолёт сейчас был почти под нами, и даже невооруженным глазом я видел чётко очерченные красно-белые ромбы на его крыльях.
В первую мировую войну, на самой заре самолётостроения, у немцев была эскадрилья которая разукрашивала свои машины под карточную колоду; тузы, короли, шестёрки всякие, но этот ромб если и похож на бубновую масть, то очень с большой натяжкой.
Так я и сказал Василичу.
А он тем временем достал камеру, и сделав несколько снимков, снова спросил,
— Как думаешь, они нас не видят?
— Вряд ли. Увидели бы, засуетились давно. А тут гляди, ровнёхонько идут, не дёргаются.
В большинстве гражданских самолётов — если это не какие-то спортивные модели, задняя, и особенно верхняя полусферы, полностью слепые. Смотреть назад, или наверх, им особо незачем. Этот хоть и косит под милитари, но явно не военный, — даже несмотря на приделанный пулемёт, поэтому всё что выше определенного угла, он так же не видит. Конечно можно предположить что стрелок может выглянуть, и посмотреть наверх, но вероятность этого совсем небольшая.
Развернувшись и набрав высоту, я перестарался с газом и слегка обогнал чужака, и чтобы восстановить дистанцию пришлось хорошенько «притормозить».
— Как-то медленно он летит... констатировал Василич, когда наша скорость сравнялась — стрелка спидометра теперь держалась чётко на ста двадцати километрах.
Я тоже удивился. Все мои познания ограничивались лишь кукурузником, да информацией из школьных учебников — помню там было что-то про реактивные истребители, скорость звука и первую космическую, хотя и эти данные сохранились в моей голове только по названиям, без цифр.