— Про этих?
— Ага. Свалили суки. Зассали. — едко прокомментировал он, и посмотрев на часы, добавил, — Вроде ровно, щас начнут, значит.
И словно услышав его слова, народ зашевелился, потянувшись к дверям актового зала.
Мы тоже присоединились. Что интересно, сбор хоть и объявлялся общий, но женщин практически не было. Наверное поэтому, даже когда все перетекли в зал, свободных кресел оставалось ещё достаточно.
Но я садиться не стал, хотя Антон и застолбил мне местечко во втором ряду.
Встал возле входа, в проходе где потемнее, — отсюда и видно всё, и за спиной никого нет. После ночного происшествия это стало особенно актуально.
Ждать не пришлось. Пару минут в зале стоял галдёж, но когда на сцену вышел Василич в окружении суровых станичников, наступила гробовая тишина. Люди ждали что он скажет.
— Как вам всем известно, ЭТИ — выделил он, — ушли.
В зале тут же загомонили, загикали, прорезались несколько свистунов, а кто-то даже затопал от перевозбуждения. И прежде чем успокоились, Василичу пришлось несколько раз прикрикнуть. Дождавшись тишины, он откашлялся, и добавил.
— Они ушли. Но, перед этим, выкрали нескольких наших женщин.
Мужики снова заголосили. Теперь они матерились, свистели, бряцали оружием, и судя по отдельным выкрикам, требовали немедленного отмщения.
Несколько человек выскочили на сцену, принялись что-то объяснять, перекрикивая друг друга, «В погоню!», «Убить сволочей!» «Ату их!» «Вздернуть», «Порвать» — в общем резвились как могли, но из зала не выбегали, не спешили догонять, то есть.
Не знаю, может быть мне показалось, но кричали и топали они как-то несерьезно. Если не прислушиваться, даже непонятно, радуются люди, или огорчаются. Вроде повод для радости есть — сбежали супостаты, а вроде и нет, — наших украли.
И по-видимому, ничего другого ждать не стоило, так и будут орать, да бесноваться, пока пар не спустят. А как спустят, так по домам и разойдутся. Ну, или по окопам.
Поэтому я, решив что когда всё поуспокоится, поговорю с Василичем тет-а-тет, постоял для порядка ещё пару минут, и незаметно вышел из зала.
С одной стороны, понятно его желание переложить ответственность. Но с другой, он не мог не понимать что заседать теперь будут до вечера, и слава богу, если до чего-нибудь дозаседаются.
А ведь по сути-то, всё просто, вариантов, — кроме как готовиться к очередному нападению, никаких нет. Когда вокруг такое происходит, всегда найдётся желающий отщипнуть от тебя кусочек.
Не те, — так эти. Не эти, — значит ещё какие-нибудь. Не считая кишащих вокруг кочевников и бесноватых иностранцев, мы имеем десяток городских шаек, каждая из которых, по сути, — полноценное боевое соединение. Насколько я знаю, самая крупная банда насчитывает больше двух тысяч стволов, остальные поменьше, но их много, и куда они подадутся, одному богу известно.
Успокаивает, насколько это возможно, только осознание того что наша станица не является таким уж лакомым кусочком. Мало того что расположена на отшибе, так ещё и защищена как не каждая крепость.
Мародёрам ведь что нужно? Пограбить, и желательно без особого напряга. А тут хорошо укрепленный периметр, да куча злых колхозников с автоматами.
Понятно, что патронов к этим самым автоматам немного, но оно ведь, на воротах не написано. Репутация у нас уже есть, и при наличии хоть какого-то выбора, грабить нас будут в последнюю очередь.
Иностранцы, в этом смысле, беспокоят меня куда больше. Сколько не гадаем, понять не можем что за цель у них, и чего им от нас надо. Очень, как-то, масштабно всё, но, в то же время, мелко. С одной стороны, — самолётов как грязи, техники разной, а с другой, — пустые короба и ленты. Когда впервые увидел их лагерь, подумал — всё, теперь точно конец. Сметут, и фамилию не спросят. А тут как-то жиденько. Пикапчки, пулеметики, агэ-эс вот... Скромно, в общем, не так как в начале.
Но и нам проблему с боеприпасами надо решать. Не знаю как, но надо. Наверное, это и есть то ключевое, от чего всё сейчас зависит. Хотя я даже примерных направлений, в какую сторону думать, не видел.
Город — всё, туда ход закрыт. Будь у нас самолет, тогда можно было бы что-то придумать, но самолёта нет, а значит и вариантов с его участием тоже.
Конечно у нас теперь есть свой, москитный флот. Первый говноплановый — как насмешливо отозвался о хрупких планерах кто-то из колхозных злопыхателей.
Но грузоподъемность, точнее её отсутствие, делали использование дельтапланов крайне ограниченным. Да и пилотов, умеющих обращаться с этой машиной, у нас пока не густо. А точнее всего один. Гагарин.