— Всё! Хорош! — остальные следующим рейсом! — Громким возгласом Леонид тормознул посадку. Возле двери оставались ещё трое мужчин и средних лет женщина со странной для её возраста причёской — косичко-хвостиками.
— Лёнь! Какой вес? — окликнул я товарища.
— Две двести двадцать! — сверившись с калькулятором на телефоне, ответил он. — Но тут и так уже не продохнуть!
— Дамочку забирай, да поехали! — То что салон набит людьми, я видел, но по тоннажу задел ещё был, да и женщина эта выглядела достаточно изящно. Килограмм пятьдесят, не больше.
Леонид хмыкнул, и не упорствуя, пропустив даму вперёд, зашёл следом.
Напоминать о правилах поведения в воздухе я не стал, людей было много, набились они тесно, так что бегать, прыгать, и выполнять прочие, нежелательные в полёте вещи, — не смогут просто физически.
Вообще, чутьё меня никогда не подводило, просто не всегда я понимал что говорит со мной именно чуйка, вот и в этот раз, не обратив внимания на зудение «предсказывающего нерва», я покатил машину по полосе.
Осознание, чего-то нехорошего, пришло в момент, когда вместо того чтобы оторваться от полосы, самолёт продолжал разгоняться. В какое-то мгновение я едва не нажал на тормоз, мысленно ругая Леонида последними словами.
— Ты сколько человек взял? — когда мы всё же поднялись в воздух, и пролетели над самой опасной частью городского массива, зло спросил его я.
Он задумался на секунду, и загибая пальцы на руке, ответил.
— Тридцать четыре. И баба.
— Что же они у тебя, дистрофики шестидесятикилограммовые? Или как? — заявленный вес никак не соответствовал поведению машины, и моим визуальным ощущениям.
Леонид почесал затылок, потом нос, и снова затылок.
— Ну взлетели же... — несмело буркнул он, пытаясь оправдаться — Наверное на калькуляторе нажал не то, что-то...
Судя по тому как вёл себя самолёт в воздухе, и особенно при отрыве, народа он набрал гораздо больше чем надо. А учитывая постоянно спускающую стойку, посадка тоже могла стать проблемной.
— Ну хочешь, я выпрыгну. — порываясь подняться, неожиданно предложил он.
— Да сиди уж... Десантник хренов. — естественно, я понимал, что сейчас он никуда прыгать не собирался, но не сомневался, что случае необходимости, за ним не заржавеет.
Пять тридцать три. А ведь нам ещё и заправиться нужно. Причём не так чтобы на сегодня хватило, а с запасом. На всякий случай. А это значит ещё как минимум полчаса — если конечно дадут заправиться по максимуму.
Кроме Славика, — а он решил остаться с охотниками, из наших, на базе была только Аня. Забрать её, и можно выдыхать.
— Как думаешь, — поправив гарнитуру, заговорил Леонид, — что они задумали?
— Кто именно?
— Ну, эти... — хозяева... Они же не собираются умирать там?
Вопрос конечно интересный. Я тоже задумывался над этим, но не зная наверняка возможностей наших новых «друзей», сказать ничего не мог. Одно понятно, умирать они точно не собираются. Вывоз детей и самых ценных членов общины говорил о том что они избавляются от обузы, и им нужна подвижность. Так что, предполагать, можно всё что угодно. — От прорыва, и до бегства. Хотя в окружении, два этих шага, наверное, одно и то же. Но напрягало меня не это. Там куда мы перевозили народ, я не видел ничего даже отдаленно напоминающего новую базу. На взлёте и посадке Леонид очень тщательно разглядывал окрестности, но так ничего и не нашёл. Исходя из этого, я сделал вывод что в выбранном для посадки месте, никакой базы не было. Но тогда сразу появлялась ещё одна непонятка — для чего такая секретность? Ведь охотники нам доверяют? Или всё-таки нет? Если доверяют, то всё нормально, и база там всё же есть, просто мы, почему-то, её не видим. Если же не доверяют, тогда непонятно как с нами поступят дальше. И вариантов, кстати, было много, но ни одного хорошего.
Причём понимал это не только я. Особняком обосновавшись в одном из подъездов ближайшего к полосе дома, мужики заняли круговую оборону, и не выпускали оружия из рук. Никто их не трогал, ничего не спрашивал и ничего не предлагал. Что тоже как-то не радовало.
По-хорошему, напрямую спросить бы, — может сам себе нагнетаю, но ни Викентия, ни Клауса, сегодня я больше не видел. Камилла подходила несколько раз, но она последняя из тех, с кем бы я стал это обсуждать.