Я согласился, тем более что на сегодняшние вечер и ночь уже были планы, но с Иванычем мы всё-таки встретились, когда забрав уазик я заехал к дяде Саше на минуточку, и он припахал меня помочь со стойкой. Разобрали, нашли причину, и уже грелись в кабине, когда тот появился на горизонте.
— Василий! — крикнул он, и не дойдя несколько метров, остановился, переминаясь с ноги на ногу. — Ты здесь?
Я отозвался, Иваныч удовлетворенно кивнул, снял рукавицы, и широкими шагами подошёл к двери кукурузника.
— Странный он после всего... — негромко прокомментировал дядя Саша, и покрутив пальцем у виска, добавил, — сдал сильно, и походу того, кукухой поехал...
Тем временем Иваныч поднялся на ступеньку, и сбивает налипший на унты снег. Причём действует старательно, будто нарочно оттягивая «встречу».
Наконец закончив с читкой обуви, он откашливается, и сплюнув, заходит в салон.
— Ты прям какой-то нерешительный, случилось чего? А? Григорий Иваныч? — обернувшись дядя Саша ехидно щурится.
— Будешь тут.. нерешительным... — отводя взгляд, бормочет тот, и подтащив служащий сиденьем мешок с тряпками, усаживается сверху, достаёт из-за пазухи кисет, затем трубку, и развязав тесёмки, не спеша начинает набивать её табаком.
В кабине заметно свежеет, нагретый воздух быстро уходит в салон. Я молчу, дядя Саша что-то насвистывает, а наш гость продолжает заниматься трубкой.
— Закурите? — наконец закончив, он прикуривает, несколько раз щёлкнув зажигалкой.
— Ты сюда покурить пришел? — недовольно морщится дед.
— Ну как хотите. — игнорируя издевку, Иваныч затягивается, и выпускает прямо перед собой сизое облако дыма.
— Мне тогда лет двенадцать было... — задумчиво говорит он, поочередно глядя то на меня, то на дядю Сашу, — Во-оот....И жил я в небольшой деревушке под Оренбургом, с дедом и бабкой.... — снова затягивается он, — Какой год это был... получается... — загибая пальцы, Иваныч что-то неслышно бормочет, и посчитав, произносит уже понятнее, — семьдесят второй, или семьдесят третий, — добавляя, — наверное...
Я непонимающе смотрю на него, и пользуясь паузой, спрашиваю зачем нам всё это знать, но он только отмахивается, и продолжает рассказывать дальше.
— Деревня наша хоть и небольшая, но довольно известная, ещё до революции неподалеку могилы нашли старые, много их было, целое кладбище... Точно не скажу каких годов, но что-то очень древнее, — то ли скифские, то ли сарматские курганы... Я там часто гулял с пацанами, своими глазами всё видел. Нет, конечно к тому времени самое ценное уже повырыли, все крупные курганы под ноль стёрли, — по-моему, даже ещё при царе , но кое-что ещё оставалось: небольшие такие холмики, невысокие, с рост может, штук пятнадцать их было.
— Иваныч, — прерываю я его, — давай уже к сути, чего ты нам голову морочишь? К чему эти сказки?
— К тому что в поселке, точнее неподалёку, мы нашли точно такие же курганы, только совсем свежие, и от безделья копать их стали. — на одном дыхании выпаливает тот, и сбивась с одного на другое, начинает торопливо рассказывать.
— Курганов там много оказалось, целый некрополь, пока копали мелкие, ничего не происходило, делали подкоп сбоку, и разбив каменную кладку, добирались до самого захоронения. Штук десять вскрыли: украшения находили золотые, оружие, посуду... Но это всё не то, я, ещё когда пацаном был, слыхал что самое ценное прятали в центральном, самом крупном захоронении. В принципе мы с него и начали, два дня рыли, до плиты докопались. Не знаю, не гранит вроде, но тоже прочная, — как только не долбили её, — ни в какую!
— И что дальше?
— Когда в последний раз менялись на посёлке, сын шашку привез, тротиловую, вот ей то они и должны были взорвать плиту эту.
— А шашку где взяли? — насколько я знаю, тротила у нас не имелось, во всяком случае никто не признавался.
— Трофеи когда собирали, нашли, под шумок заныкали, думали рыбу глушить...
— И что в кургане?
— Откуда ж мне знать? Там уже без меня они...
— Ну хорошо, этого ты знать, положим, не можешь, ну а как дома-то оказался?
Я смотрел на него сейчас, на живого, а перед глазами стоял он же, только в виде трупа, рогожкой накрытого. Странное ощущение, если не сказать больше.
Иваныч хмыкнул.
— Так не помню. Последнее что помню, как в самолет грузились, а потом — хоп! В кровати своей просыпаюсь, иду умываться, а жена в обморок падает.
Глава 14
— Это всё конечно очень интересно, но от меня-то ты чего хочешь? — спросил я Иваныча, когда он закончил свой рассказ.