— Петька Крошин... В одном классе учились... В военное вместе поступали, он срезался, а я прошёл. Эх... — тяжело вздохнув, Василич махнул рукой, и что-то ещё буркнув, отвернулся.
Я тоже помнил этого человека. Лично почти не общался с ним, не довелось как-то, но знал что мужик он был умный, очень обстоятельный, и, что немаловажно, весьма уважаемый жителями села. Почему он так повёл себя? В чём причина? Да и остальные двое, тоже вполне адекватные люди. Оба работали на руднике, не пьяницы, отцы семейств. Зачем им это? Почему отрыли огонь? Чем больше я задумывался, том сильнее заходил в тупик. Получалось что едва им предложили сдать оружие, они стали отстреливаться, и забаррикадировавшись в кабинете, подорвали сами себя?
— Ты узнавал чего они стрелять-то стали?
— Да шут его знает. — чуть задержавшись, ответил Василич, — Говорят даже не выслушали толком, мальчишку нашего подстрелили, и сюда. Орали что-то непонятное, требования какие-то. А потом взрыв тут же.
— Что могло взорваться?
— Может граната, может ещё что-то. Разгребём тут всё, узнаем. Там кстати народ собирается, на улице.
Подойдя к окну, я осторожно выглянул. Людей внизу было немного, но они потихоньку подтягивались, кучкуясь между зданием клуба и школой.
Хорошего конечно мало, — толпа это всегда опасно, но не разгонять же их? Тем более что больше половины бабы. Видать любопытно стало, вот и повыползали. Развлечений-то нет никаких, а тут такое событие... Да и не холодно сегодня, даже ветра толком нет, солнышко вон...
Василич был солидарен со мной, и тоже не стремился как-то повлиять на происходящее снаружи. «Постоят да разойдутся», — констатировал он.
Первым делом сейчас предстояло разобраться с советом, и это было куда серьёзнее сборища зевак под окном.
— Всех кого нашли, собрали в актовом зале. Одиннадцать человек. — доложил подошедший боец.
Одиннадцать, из почти трёх десятков, это конечно немного, но если считать с теми что взорвались в кабинете, выходит что больше половины, — кворум фактически. Но Василича такое количество не устроило.
— Почему так мало? — нахмурился он.
— Не знаю. — пожал плечами боец. — Может ещё подтянутся...
Подождать конечно можно, но, на мой взгляд, смысла тянуть не было, — довести до присутствующих что глава вернулся и выборы отменяются, да распустить.
Чуть позже подошёл Олег, и объяснил ситуацию. Как оказалось, пятеро из совета просто пропали, причём, по словам их домочадцев, все они ушли на собрание ещё утром. Двое оказали сопротивление, и ходить пока не могли, ещё один сбежал — сказал что оденется и выйдет, а сам в лес, а там огородами куда-то за реку двинул. Оставшиеся видимо просто спрятались, но, на самом деле, это не имело никакого значения, как я и говорил, количество было уже не важно.
Мы прошли в зал. Рассевшись на стульчиках, эти люди тихонечко переговаривались меж собой, с опаской косясь на окружающих. Я почти всех знал, — доводилось присутствовать на обсуждениях, да и так со многими общался, но такими как сейчас, ни разу их не видел. Не понимая что происходит, они растерянно глядели по сторонам, и явно были напуганы. Причём, что примечательно, здесь были только те, кто реально работал в совете, отвечая за некоторые стороны жизнедеятельности станицы. Четверо женщин, и семеро мужчин.
При появлении Василича, они оживились, и дружно повернулись к нему, надеясь на какое-то объяснение.
Но объясняться и оправдываться тот не стал, что было вполне логично, и весь разговор, точнее обращение, занял не больше полутора минут. После этого он постоял ещё сколько-то, видимо ожидая вопросов, но их не последовало, и развернувшись на каблуках — по-военному чётко, вышел за дверь.
Я проследовал за ним.
— Развезите их по домам. — обратился он к одному из подпирающих двери бойцов, немолодому уже, усатому станичнику. И тут же обернувшись ко мне, спросил,
— Нормально я сказал? Или пожёстче надо было?
— Посыл конечно хороший, но тут как карта ляжет. Здесь-то они по-любому молчать будут, а вот как выйдут, так и поглядим. Это как семена, — что посеешь, то и пожнёшь. — ответил я ему.
— В смысле? — нахмурился Василич, в который раз поправляя автомат на пузе.
— В прямом. Они сейчас соберутся где-нибудь, перебулькают, решат что-то для себя, и уже к вечеру, думаю, мы узнаем — хорошо ты говорил, или не очень.
От того, как поведет себя «элита», сейчас зависело очень многое. Смирятся, и примут как есть — хорошо, не примут — плохо. Но, как бы там ни было, проблемы будем решать по мере их поступления.