Потом был ранний обед в «Гамбургер-хамлет» в Коста-Меса. Когда ребята отлучились в туалет, Паркер сказал:
— Доминик, добрый мой друг, эта затея со «старшим братом» — лучшая из всех идей, что посещали меня.
— Посещали тебя? — Доминик покачал головой. — Да я тебя на аркане тащил, а ты лягался и кричал.
— Чепуха. Я всегда умел общаться с детьми. Каждый художник — ребенок в душе. Чтобы творить, надо оставаться молодым. Дети меня бодрят, не дают заржаветь мозгам.
— Скоро ты обзаведешься собакой, — сказал Доминик.
Паркер рассмеялся, допил пиво, подался вперед:
— Ты в порядке? Мне показалось, что временами ты был… рассеянным. Немного не в себе.
— Много всего в голове, — сказал Доминик. — Но я в порядке. Хождения во сне почти прекратились. И сновидения тоже. Коблец знает, что делает.
— Новая книга продвигается? Ты только мне мозги не засирай.
— Продвигается, — соврал Доминик.
— Временами у тебя такое выражение… — Паркер внимательно глядел на него. — Будто ты накачался. Не увеличиваешь дозу, я надеюсь?
Прозорливость художника взволновала Доминика.
— Я был бы идиотом, если бы начал есть валиум, как конфеты. Конечно, я следую предписаниям.
Паркер просверлил его взглядом, но, судя по всему, решил не давить слишком сильно.
Фильм был хороший, но Доминик почему-то разнервничался. Через полчаса, почувствовав, что нервозность грозит перерасти в приступ тревоги, он поспешил в туалет. С собой у него была таблетка валиума — на всякий пожарный.
Но главное, он чувствовал себя победителем. Ему становилось лучше. Сомнамбулизм понемногу отпускал его. Правда-правда.
За сильным запахом дезинфектанта ощущалась едкая вонь мочи из писсуаров. Доминик ощутил, как тошнота подступает к горлу. Он проглотил валиум, ничем его не запив.
Той ночью, несмотря на таблетки, прежнее сновидение вернулось к Доминику. Он запомнил и другую часть, не только ту, где его совали головой в раковину.
Кошмар был таким: он лежал на кровати в неизвестной комнате, в воздухе которой, казалось, висел маслянистый темно-оранжевый туман. А может быть, этот янтарный туман существовал только в его сознании, потому что перед глазами все расплывалось. За кроватью виднелись контуры мебели, и в комнате присутствовали еще как минимум два человека. Но их формы были будто подернуты рябью, извивались, словно дело происходило в мире дыма и жидкости, где ни у чего нет четких очертаний.
Он чувствовал себя будто под водой, далеко от поверхности таинственного холодного моря. Атмосфера в пространстве сновидения давила сильнее, чем воздух. Ему едва удавалось дышать. Каждый вдох и выдох доставлял невыносимые мучения. Он чувствовал, что умирает.
Две нечеткие фигуры приблизились. Его состояние, казалось, беспокоило незнакомцев, которые взволнованно говорили друг с другом. Он знал, что говорят по-английски, но не понимал ни слова. Холодная рука прикоснулась к нему. Послышалось звяканье стекла. Где-то хлопнула дверь. Словно идущие подряд две сцены в фильме, сновидение переместилось в ванную или кухню. Кто-то вдавливал его лицом в раковину. Дышать стало еще труднее. Воздух превратился в гущу, которая с каждым вдохом залепляла ноздри. Он задыхался, пытался избавиться от густой каши воздуха, а те двое кричали на него, но, как и прежде, он не понимал, что они говорят, а они заталкивали его голову в раковину…
Доминик проснулся — он все еще был в кровати. На прошлой неделе, когда его выкинуло из сновидения, он обнаружил, что бродил во сне, а действие внутри кошмара разворачивалось над его собственной раковиной. На этот раз он с облегчением обнаружил, что лежит под одеялом.
Прогресс очевиден, подумал он.
Потом сел, дрожа, и включил свет.
Никаких баррикад. Никаких признаков сомнамбулической паники.
Он посмотрел на цифровые часы: 2:09 ночи. На ночном столике стояла полупустая банка пива. Он проглотил еще одну таблетку флуразепама.
Прогресс очевиден.
Была пятница, 13-е.
10
Округ Элко, Невада
Вечером в пятницу, три дня спустя после случая на восьмидесятой трассе, Эрни Блок никак не мог уснуть. Темнота накрывала его, нервы натягивались все сильнее, и он наконец почувствовал, что сейчас закричит и будет не в силах остановиться.