Абигейл знала, что для Вона пустая, не наполненная событиями жизнь намного хуже смерти.
Вместо ответа она потянула его на себя, так что он лег на нее сверху. В крепких объятиях друг друга их тела двигались вместе, как одно. Ей казалось странным заниматься любовью с другим мужчиной после стольких лет, проведенных только с мужем. Но с другой стороны, у нее возникло ощущение правильности происходящего: они с Воном, словно две половинки одного целого, которые были разделены, теперь снова соединились.
— Тебе не больно? — шепнул он ей на ухо.
— Нет, с чего ты взял?
— Ты плачешь. — Большим пальцем он стер слезинку с ее щеки.
Она смущенно засмеялась.
— Поверь, это хорошие слезы.
Потом она крепко держала его в своих объятьях, словно боялась отпустить. В ней поднялись проблески былого страха, и ей казалось, что она сползает куда-то назад, во что-то старое и темное… только темнота, похоже, исчезла навсегда: здесь было тепло и заманчиво. Еще через несколько мгновений наступил такой бурный оргазм, который удивил даже ее саму. С другими мужчинами, даже с Кентом, ей всегда требовались какие-то сознательные усилия, но с Воном это произошло так же естественно, как очередной вдох. Оргазм прокатился по ней, как одна волна потрясающего безумного сладострастия за другой, заставив ее в буквальном смысле содрогаться с головы до пальцев ног.
Прошло несколько минут, прежде чем она смогла отдышаться и вновь заговорить. Абигейл боялась, что, если она сейчас что-то скажет — хотя бы слово, — это выдаст ее чувства.
— Я поняла, — произнесла она наконец. — Все это время ты просто притворялся больным.
Вон приподнялся на локте и улыбнулся, глядя ей в лицо.
— Тебе было хорошо?
— В нашем случае это слово даже приблизительно не подходит.
Он усмехнулся.
— Согласен, мне тоже так кажется.
— Я вижу, у тебя была богатая практика…
— Да, приходилось этим заниматься, — небрежно произнес Вон.
— Речь идет о тысячах?
Он пожал плечами с той же загадочной улыбкой, какую она видела, когда спрашивала его о женщинах.
— Ну и что теперь? Куда мы отправимся отсюда? — Абигейл пыталась произнести это легковесным тоном, хотя вопрос этот был серьезным.
Вон не ответил. «Плохой знак», — подумала она, и сердце ее оборвалось. В конце концов с виноватым выражением на лице он сказал:
— Буду с тобой откровенным, Абигейл. Я никогда не был особенно силен по этой части. Я имею в виду, когда после всего этого люди уютно валяются в постели и шепчут друг другу на ушко всякие приятные вещи. Поэтому не обижайся, что я сейчас не говорю тебе того, что ты хотела бы услышать.
— Ну, если учесть, что фактически мы с тобой не в постели, можешь считать, что на этот раз тебе повезло. — Она говорила беззаботным голосом, но на самом деле чувствовала разочарование. На что она надеялась? На слова любви? Для этого еще слишком рано.
Или, может быть, уже слишком поздно.
— Не принимай это лично на свой счет. Просто мужские заморочки. А чтобы не было недоразумений, я скажу еще раз — это было потрясающе. — Он склонился над ней и легонько провел кончиком языка по ее губам, как будто пытаясь забрать с собой оставшуюся на них сладость.
Абигейл понимала, что ей следовало бы оставить его в покое, но что-то все равно заставило ее спросить:
— Это как-то отличалось от того, что у тебя было с другими женщинами?
— Отличалось? Ну, я бы сказал, существенно.
— В чем именно?
— С тобой я чувствую… — Вон сделал паузу и слегка нахмурился, словно подбирая нужные слова. — Я чувствую себя так, как будто я дома. Но не в том доме, где я вырос. Это дом, в котором я хотел бы оказаться, если бы когда-то остепенился. Ты понимаешь, о чем я?
Абигейл, улыбнувшись, облегченно вздохнула.
— На сто процентов. — Разве она не чувствовала по отношению к нему то же самое?
— Значит, ты не обижаешься на меня?
— Нет. С чего бы?
— Не знаю. С большинством женщин у меня, похоже, заканчивалось тем, что я их разочаровывал.
— Я не похожа на большинство женщин, если ты, конечно, заметил это.
— О да, я заметил, еще как заметил. — Он провел рукой сначала по ее шее, а потом по изгибу груди, отчего кожа у нее покрылась пупырышками.
Потом они опять целовались. Целовались, как изголодавшиеся, как будто их аппетит не был утолен всего несколько минут назад. Затем они во второй раз занимались любовью, после чего, изможденные, погрузились в сон, и их переплетенные тела согревали друг друга своим теплом. Когда они проснулись, было уже почти темно, а за окном по-прежнему лил дождь.