Нил пристально смотрел на свою кучку таблеток — половина из них были розовыми, половина — белыми, — которые на фоне цветного покрывала выглядели совершенно безобидно. Он подумал о дяде Воне, упорно сражавшемся за свою жизнь. Ему казалось несправедливым, что Вон должен страдать, в то время как он выбирает легкий путь, вроде как получает бесплатный билет, вместо того чтобы заплатить за него. Но жизнь вообще несправедлива. Неужели он в полной мере до сих пор не понял этого?
Нил протянул руку к тумбочке, чтобы взять стоявший на ней стакан с водой. Таблетки, исчезая с его ладони и на мгновение задерживаясь на языке, прежде чем проскользнуть внутрь, напоминали ему поцелуи возлюбленной. Он внимательно смотрел, как Феба глотает свои, и искал в ее действиях признаки неуверенности. Ничего такого не было. С таким же видом она могла бы принять горсть витаминов. И только спустя мгновение она признала всю серьезность того, что они сделали, сказав с легкой забавной усмешкой:
— Теперь дороги назад уже нет.
В сиянии свечей глаза ее казались бездонными омутами, в которых отражалось желтое пламя. Глядя на эти два огонька, Нил думал о том, какой могла быть Феба, если бы она дожила до старости. Но когда он попытался представить ее в морщинах и с седыми волосами, это показалось таким же странным и невероятным, как попробовать вообразить, что его мама замужем за кем-то еще, кроме отца.
Они лежали рядом на кровати, взявшись за руки и сплетя пальцы. Лекарство начинало действовать. Конечности Нила потяжелели, а голова почему-то как будто отсоединилась от тела.
— Ромео и Джульетта. Вот что они подумают, когда найдут нас, — слабым голосом пробормотала Феба.
— Чтобы сделать это более убедительным, нам следовало бы раздеться. — Нил чувствовал себя странно, как бывало в случаях, когда он слишком много пил на вечеринке.
Она хихикнула.
— Если снова хочешь увидеть мои сиськи, ДеВрис, тебе придется дождаться, когда мы попадем туда, куда направляемся.
Нил молчал, раздумывая над ее словами.
— Ты веришь в рай и ад? — спросил он через некоторое время.
— Скорее да, чем нет.
— Как думаешь, есть какие-то шансы, что мы попадем на Небеса?
— Мы это очень скоро узнаем, — ответила Феба и, заметив, что он обиженно нахмурился, продолжила в более философском тоне: — Слушай, если существует такая вещь, как Небеса, это означает только одно: здесь, на земле, жизнь хреновая. По сравнению с ней хорошим покажется что угодно.
— Спасибо за лекцию по теологии. — Нил почему-то разозлился на нее.
Но это ощущение сразу пропало, будто приглушенный крик из соседней комнаты. В целом он чувствовал себя как-то… высоко. И приятно. Словно космонавт в невесомости, плавающий в космосе.
Феба молчала уже достаточно долго, и он решил, что она заснула. Однако когда Нил посмотрел на нее, он увидел, что девушка уставилась в потолок неподвижным, сосредоточенным взглядом. Он даже вздрогнул, подумав, что, возможно, смотрит сейчас на ничего уже не чувствующего мертвеца.
Мозг Нила обволакивало плотным туманом, и он поддался ему, теряя себя в его бархатных серых складках. Вскоре глаза его закрылись. «Это не так уж и тяжело, — подумал Нил. — Все, что нужно сделать, просто… отпустить».
Через несколько минут — или несколько часов? — его разбудил едкий запах дыма. Затуманенный мозг воспринимал происходящее откуда-то издалека, как бывает, когда во сне хочется в туалет, но проснуться нет сил. Так же, как и давление в мочевом пузыре, это ощущение постепенно нарастало, пока не заставило его открыть глаза.
Теперь в лунном свете, проникающем через жалюзи, Нил видел плавающие у потолка тонкие бледные полоски дыма. Он почувствовал тревогу, но импульс был приглушенным, словно далекий звук полицейских сирен, к которым Нил настолько привык, живя в большом городе, что относился к ним как к фоновому шуму.
Господи, если они сейчас же не выберутся отсюда, то сгорят заживо. Будучи в полусознательном состоянии, Нил даже не подумал, что они все равно должны были умереть. Тем не менее стремление жить, которое без его ведома пряталось где-то в глубине его человеческого естества, пересилило все остальное.
Он с трудом поднялся.
— Феба! — Нил начал трясти ее. Голова девушки безвольно болталась на подушке из стороны в сторону, а веки только дрожали, но не поднимались. — Феба! — снова прохрипел он. — Вставай… проснись. Мы должны выбраться отсюда. — Язык казался каким-то толстым и чужим, словно после анестезии у дантиста, отчего говорить было трудно.