«Это будет долгая ночь», — подумала Лайла.
Подошел Вон и обнял ее за плечи.
— Ты и сама что-то неважно выглядишь, сестренка. Может, пойдешь в гостиницу и немного отдохнешь? — Он зарезервировал им номера в гостинице «Мариотт» на другой стороне улицы. — Если что-то изменится, я тебе позвоню.
Лайла покачала головой.
— Нет. Я хочу быть здесь, когда он очнется.
— Ты по меньшей мере знаешь, что Нил очнется. — Голос Абигейл, прозвучавший, словно со дна колодца, был глухим и далеким.
Лайла повернулась и увидела, что Абигейл с выражением крайней сосредоточенности на лице уставилась в стену напротив себя; казалось, что она едва сдерживается, чтобы не заплакать.
Вон обеспокоенно взглянул на нее, но Абигейл, похоже, не замечала никого и ничего, полностью погрузившись в собственные страдания.
Кент неловко похлопал жену по плечу.
— Нельзя так думать. Она молодая. Она выкарабкается. И я знаю местный персонал — все они прекрасные специалисты. Поверь мне, Феба в надежных руках, — произнес он с убежденностью, показавшейся наигранной. Сегодня Кент уже не был тем уверенным в себе доктором, который контролировал ситуацию; он был таким же растерянным родителем, который борется со своими страхами.
— В этот раз — возможно. Но что будет в следующий? А вдруг она попытается сделать то же самое снова? — Абигейл рывком повернулась к нему, и голос ее взлетел вверх на пронзительной истерической ноте: — Не всегда рядом с ней может оказаться человек, который спасет ее.
Лайла подумала о той незнакомке, которая пришла на помощь Фебе этой ночью. Какая-то испанка, которую она никогда раньше не видела, но с которой Абигейл, видимо, была знакома. В данный момент она находилась в отделении интенсивной терапии вместе с Фебой. Когда в больнице выяснилось, что страховки у нее нет, Абигейл заявила, что берет все расходы на себя. Любой обеспеченный человек поступил бы так же по отношению к тому, кто спас его ребенка, но, тем не менее, Лайлу не покидало ощущение, что за этим кроется какая-то неизвестная ей история.
Кент попытался успокоить жену.
— Будем решать эту проблему, когда столкнемся с ней. А пока давай справимся с сегодняшней, хорошо? Как только Феба встанет на ноги, мы позаботимся о том, чтобы она получила всю помощь, какая ей необходима.
— Я просто хочу забрать ее домой. — Голос Абигейл звучал печально.
Лайла не могла отделаться от мысли, что, если бы эту сцену увидели почитатели Абигейл Армстронг, они вряд ли узнали бы в ней ту невозмутимую специалистку по ведению домашнего хозяйства, которая одновременно одной рукой взбивает идеальное суфле, а другой выводит со скатерти пятно от красного вина.
— Возможно, будет лучше, если она некоторое время поживет у меня, — осторожно предложил Кент и тут же добавил: — Только до того момента, когда ты найдешь себе новое жилье.
Лайла только сейчас сообразила, что Абигейл осталась без дома. Теперь они обе были бездомными. Что касается Абигейл, то она легко найдет себе другое жилье. Но что будет делать она? При этой мысли Лайла слегка запаниковала.
— Это не вариант, — коротко отрезала Абигейл, которая явно была не расположена обсуждать подобные вещи. — Сейчас в первую очередь необходимо, чтобы рядом с ней была мать. Какая разница, где именно мы будем жить? В конце концов, мы можем остановиться в гостинице, мне все равно… Самое главное — это Феба. Если я ее потеряю… — Она вся конвульсивно съежилась, опустив плечи и обхватив себя руками, и тело ее превратилось в один крепко сжатый кулак. Несмотря на то что в комнате было очень тепло и даже почти жарко, Абигейл дрожала, и было понятно, что дочь сейчас так же необходима ей, как и она — дочери.
— Мы не собираемся терять ее. — Кент сделал еще одну попытку успокоить Абигейл, но она даже не взглянула в его сторону, и он замолчал.
Глядя на поникшего Кента, Лайла подумала, что ему самому, похоже, срочно требуется утешение.
— Я знаю, что ты сейчас думаешь, — сказала ему Абигейл тем же глухим отстраненным голосом. — Ты думаешь, что это я во всем виновата. Что ж, ты прав — так оно и есть. О чем еще эта беда может свидетельствовать, как не об отсутствии душевной близости между мной и Фебой? Все было настолько непоправимо плохо, что наша дочь не могла прийти поговорить со мной, своей матерью… и решилась убить себя.