Вон стоял, пока не убедился, что она ушла, а затем вздохнул и, повернувшись, направился назад, в музей.
20
— Мам, можно с тобой поговорить?
Нил неожиданно возник прямо у рабочего стола Лайлы. Волосы его были растрепаны, рубашка не заправлена в брюки — как будто он только что слез с велосипеда. И это было очень похоже на правду: десятилетний «хюндай», купленный сыном по объявлению, так ни разу и не выехал из гаража, после того как он пригнал его домой, и, вероятно, не выедет и в дальнейшем, пока Нил не заработает денег на ремонт.
— Конечно. — Лайла нажала кнопку на телефоне и отключила гарнитуру. Она была на связи с одной из авиакомпаний, но это могло подождать. — Что случилось, дорогой?
— Прости, что отвлекаю тебя на работе. — Он вдруг засомневался, взглянув на ее стол, буквально заваленный всякими бумагами, проспектами и схемами маршрутов, которые нужно было отослать по факсу. А может, ему просто требовалось несколько секунд на то, чтобы привыкнуть к виду своей матери в гарнитуре и деловом облачении для офиса: сегодня на ней был светлый льняной костюм, бледно-голубая блузка и босоножки Кеннет Коул, которые она купила на распродаже. — Если ты занята, я, наверное, могу обратиться и позже.
Лайла улыбнулась.
— Для тебя у меня всегда найдется время. К тому же я могу сделать перерыв. Сижу здесь не вставая все утро. Давай пройдемся. — О чем бы ни собирался поговорить с ней сын, она не хотела, чтобы сослуживицы слышали это.
Барб Хаггинс, конечно, добрая душа, но она частенько совала нос не в свои дела, как выяснила Лайла за те месяцы, которые успела проработать на этом месте — временной должности, ставшей для нее постоянной, поскольку, как говорила их босс, она доказала свою «незаменимость».
Лайла испытывала некоторое беспокойство, пытаясь угадать, что за срочное дело было у сына, если он не мог подождать, пока она вернется домой. Она старалась держать все свои страхи под контролем, потому что психиатр Нила предупреждал ее об опасности прокручивания худших сценариев. Голос доктора Фрая до сих пор звучал в ее голове: «Помните, вы не в состоянии влиять на решения Нила. Вы также не можете нести ответственность за их последствия. Ваша роль сводится единственно к тому, чтобы подсказать сыну, когда он просит у вас совета».
Когда они вышли на улицу, их встретил порывистый ветер. Он с такой силой трепал желтый в полоску матерчатый навес у них над головой, что тот напоминал парус выходящей в море шхуны. Пройдясь немного по тротуару, они приблизились к комиссионному книжному магазину, который находился через несколько дверей от агентства Лайлы, и сели на стоявшую здесь кованую лавочку. Пару минут они сидели молча, глядя на проходивших мимо пешеходов, местных и туристов, в этот безоблачный летний день, похоже, никуда не торопившихся. Магазин «Колокольчики, книги и свечи», перед которым они сидели, принадлежал пожилой даме по имени Мэй Кроссли; кроме подержанных книг тут продавались поздравительные открытки и разные кустарные изделия вроде отлитых в песке свечей, «музыки ветра» и всяких безвкусных безделушек. Сейчас магазин был закрыт. В окне висела написанная от руки записка: «Закрыто на похороны». Лайла видела эту записку уже не в первый раз. Мэй, словно оправдываясь, сказала ей накануне:
— Когда вы доживете до моих лет, ваши друзья тоже будут умирать, как мухи.
— Так что все-таки случилось? — Лайла тщательно скрывала тревогу и старалась, чтобы ее голос звучал максимально спокойно. Рано пока делать какие-то жуткие заключения только потому, что сын захотел с ней поговорить. Может, она услышит хорошие новости. Нил ожидал ответа от одной юридической фирмы, куда обратился по поводу объявленной ими вакансии в службе технической поддержки, и Лайла с улыбкой, полной надежды, осторожно произнесла: — Стой, дай сама угадаю — ты получил работу.