Оставшись наконец одна, Лайла вернулась в кухню, рассчитывая воспользоваться короткой передышкой, чтобы поближе ознакомиться с планировкой дома, пока не проснулись остальные члены семьи. В первые годы жизни с Гордоном она все готовила сама. Лайла вспомнила несколько провальных обедов в своем исполнении, когда она приготовила тушенного в сметане тунца с картофельным пюре вместо риса, получив в итоге блюдо, напоминавшее клейстер для обоев как по вкусу, так и по виду. При этом воспоминании она улыбнулась, хоть оно и заставило ее внутренне содрогнуться. Со временем она освоила основы кулинарного искусства, но когда они смогли позволить себе нанять домработницу, все домашние обязанности были делегированы ей. А после смерти Гордона она была слишком озабочена другими срочными делами, чтобы заниматься приготовлением пищи. В это время она могла только сварить себе яйцо или разогреть замороженную лазанью. Сейчас Лайла молилась, стараясь вспомнить все, что она умела по части кулинарии.
Она заглянула в навесной шкаф над мойкой, когда за ее спиной раздался низкий мужской голос, заставивший ее вздрогнуть и резко обернуться.
— Доброе утро. Вы, должно быть, Лайла.
В дверях стоял мужчина, скорее всего ее ровесник, среднего роста, с приветливым лицом, раскрасневшимся от пребывания на свежем воздухе. На нем были брюки цвета хаки и спортивная вельветовая куртка поверх рубашки с открытым воротом, обнажавшим загорелую шею. Его умные серые глаза рассматривали ее с живым интересом.
— Доброе утро! А вы, видимо… — Она запнулась, не зная, как ей к нему обращаться — по имени или по фамилии, но потом остановилась на втором варианте, — доктор Уиттакер. — В конце концов, это ведь не вечеринка с коктейлями. Она была всего лишь прислугой.
— Кент. — Он подошел к ней и протянул руку. — Доктор Уиттакер я только для своих пациентов.
— Приятно с вами познакомиться. Я много слышала о вас.
Его рукопожатие было сухим и жестким. Лайла видела его фотографии в журналах, где он позировал рядом с Абигейл; на этих снимках они выглядели идеальной семейной парой, которая наслаждается своим идеальным стилем жизни. «А он намного привлекательнее в жизни», — подумала она.
— Взаимно, — произнес Кент. — Добро пожаловать на борт. Насколько я понимаю, вам тут уже все показали?
— Да. Надеюсь, мы вас не разбудили.
— Вовсе нет. Я давно проснулся, только не был одет. Как вам у нас, нравится? Одобряете?
«С чего это вдруг мое одобрение или неодобрение может кого-то интересовать?» — пронеслось у нее в голове. Однако же, сделав нейтральное выражение лица, она любезно ответила:
— Да. У вас очаровательный дом. — Как бы его манера поведения ни располагала к простому общению, Лайле все равно было неловко болтать с ним таким образом. Если бы они встретились где-нибудь в обществе, она знала бы, как себя вести, но в ее новой роли нанятой домработницы старые правила поведения не действовали. Глядя на то, как он неторопливо подошел к холодильнику, чтобы налить себе сока, она спохватилась и спросила: — Может, вы хотите, чтобы я вам что-нибудь приготовила?
Кент, похоже, почувствовал ее неловкость.
— У меня есть более удачная идея, — сказал он. — Что, если это я приготовлю завтрак для нас обоих? Сегодня ваш первый день, а у меня есть немного времени до ухода на работу.
— О, я не думаю… — Лайла смутилась еще больше.
— А мы никому не скажем. — Кент с заговорщицким видом подмигнул ей. И прежде чем Лайла успела что-то возразить, он уже засыпал кофейные зерна в кофемолку. — Нам всем нужно приспособиться к новой ситуации, так почему бы не начать с небольшой импровизации? Не знаю, говорила ли вам об этом Абби, но наша прежняя домоправительница жила у нас несколько лет. Феба была просто влюблена в нее.
— Я обязательно буду иметь это в виду, — пробормотала в ответ Лайла.
— Вы ведь еще не познакомились с Фебой? Она должна вот-вот спуститься. Если, конечно, не собирается опоздать в школу, — сказал Кент, нахмурившись, и Лайла заметила, как его взгляд скользнул к настенным часам. После этого он бросил кусок масла в стоящую на плите сковородку.
— Нет, еще не познакомилась, — ответила Лайла, — но я знаю, что она любит, чтобы яичница была лишь слегка обжарена. — Абигейл уже успела сообщить ей о том, кто из членов семьи что любит.
— Кстати, а вы сами что предпочитаете? — Кент разбил на зашипевшую сковородку несколько яиц.
— Глазунью.
— Я, признаться, и сам люблю яичницу в таком виде. — Кент снова подмигнул ей. Через пару минут он выложил глазунью из двух идеально поджаренных яиц на тарелку, добавив к ней подрумяненный английский кекс и несколько разрезанных ягод клубники, а затем с гордым видом вручил тарелку Лайле. — Воп appétit[47].