При глубокой диверсификации Daewoo главной амбицией Ким Ву Чуна всегда была автомобильная промышленность. Daewoo наладила производство своих малолитражек на заводах в Польше, Украине, Иране, Вьетнаме и Индии. Самой выгодной сделкой считался договор с правительством Узбекистана, по которому компания Ким Ву Чуна брала на себя лишь половину расходов, остальное ложилось на плечи узбекских товарищей. Выбор Узбекистана был не случайным: бывшая советская республика прокладывала дорогу на перспективный российский рынок, изнывавший в тисках вазовского убожества.
Daewoo Motor (автомобильное подразделение Daewoo Group) планировал к 2000 году выйти на рубеж производства в 2 миллиона машин. Вполне реальное дерзновение с учетом того, что за год до гибели (1999) с конвейеров чаебола сошло 1,6 миллиона автомобилей. В кризисный 1997 год империя Ким Ву Чуна, будто не замечая радикальных перемен в политическом и экономическом климате страны, продолжала набирать обороты: Daewoo поглотил единственного производителя внедорожников в Южной Корее, компанию SsangYong, и вышел на третью позицию в списке крупнейших чаеболов. В 1998 году 12 головных компаний конгломерата получили доход в 51 миллиард долларов при итоговом убытке в 458 миллионов (возникшем по большей части из-за покупки SsangYong). Подобная ситуация была бы легко переварена южнокорейской экономикой в условиях закрытого внутринационального финансирования (до 1997 года), однако теперь в Сеуле дули новые ветры. Карающий перст МВФ указал на "Великую Вселенную", раздалась команда "фас!", и через полтора года Daewoo Group прекратила существование, а Ким Ву Чун, назначенный главным виновником всех бед южнокорейской экономики, покинул родину, обрекая себя на пожизненное изгнание…
Запах несвежего чизбургера - II
Сергей Голубицкий, опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №20 от 05 Октября 2004 года.
В ноябре 1999 года Ким Ву Чун обратился к служащим Daewoo с открытым письмом, в котором попросил у них прощения за то, что не смог спасти компанию и назвал cвое поведение в кризисной ситуации "неприемлемым". Но был ли Ким виноват? И в чем, собственно?
Daewoo всегда был образцовым чаеболом, а глава группы Ким Ву Чун - образцовым корейцем. К тому же - с понятиями. Декларируемая Ким Ву Чуном "дружба с властью при любых обстоятельствах и невзирая на лица" вовсе не являлась демонстрацией беспринципного конформизма, а, напротив, свидетельствовала о трезвой оценке и глубоком понимании принципов экономического устройства "Кореи Инкорпорейтед".
Из первой части этого повествования, опубликованной в прошлом номере журнала, читатель помнит, что превращение ткацкой фабрики Daewoo в гигантский мировой концерн началось с широкого жеста генерала Пак Чжон Хи, передавшего государственный станкостроительный завод в собственность Ким Ву Чуну. Ответная благодарность Ким Ву Чуна носила философский характер: он свято поддерживал не только своего благодетеля, но и всех последующих президентов. К сожалению, в 1996 году Ким Ву Чун не учел новых общественно-политических веяний и неудачно внес 30 миллионов долларов (!) в фонд избирательной кампании президента Ро Тай У (известного у нас больше как Ро Дэ У). Отца-основателя Daewoo тут же обвинили во взяточничестве и вместе с восемью другими влиятельными чаебольцами отправили под суд. Слава богу, приговор получился условным: Ким Ву Чун, мол, действовал не корысти ради, а в интересах компании.
Но вердикт суда сыграл с Ким Ву Чуном злую шутку. Он так и не осознал, что в новой Корее для задушевной спайки чаеболов с государством больше не оставалось места. В 1998 году, действуя в неизменных рамках традиции, Ким Ву Чун оказывает мощнейшую финансовую поддержку избирательной кампании будущего президента-диссидента Ким Дэ Чжуна - по иронии судьбы главного гробовщика Daewoo.
Ким Ву Чун не сомневался, что новый президент, будучи не только диссидентом, но и патриотом, заинтересован в выведении страны из тяжелого экономического кризиса внутренними силами и с сохранением национальной независимости. В начале 1999 года руководитель Daewoo вручил Ким Дэ Чжуну план экономического возрождения Кореи, позволявший за счет стимуляции экспортной деятельности дать стране в кратчайшие сроки прибыль приблизительно в 50 миллиардов долларов. Этих денег было достаточно, чтобы полностью освободиться от пут МВФ и вернуться к независимой национальной экономической политике. Как бы не так! "Пятая колонна" многочисленных советников президента выступила с резкой критикой плана Ким Ву Чуна: "Daewoo хочет, чтобы правительство решило за нее все проблемы. Однако по новым соглашениям о международной торговле мы не можем оказывать предпочтение той или иной компании в вопросах экспортной деятельности", - озвучил позицию невидимых кукловодов Ли Хун Джей, первый заместитель премьер-министра и правая рука (точнее - пристегнутый протез) нового корейского президента. Озвучил и сразу же повел атаку на чаеболы: "С 1 марта 1999 года перекрестные гарантии будут полностью запрещены. Банки и конгломераты, замеченные в подобной активности, понесут наказание по всей строгости нового закона". А чтобы не возникало сомнений в серьезности намерений, добавил: "Руководителей чаеболов и банков ожидает уголовная ответственность, а не условные наказания".
Уверения Ким Ву Чуна, что Daewoo, мол, не его персональная лавка, но становой хребет национальной экономики, а предложенный президенту план направлен на оздоровление всей страны, а не одного чаебола, казалось, никто не услышал. Однако Ким не сдавался. На ежемесячных заседаниях правительства он упрекал государственных чиновников в нежелании прислушаться к мнению корейских предпринимателей: "Поверьте, я знаю лучше, чем кто-либо другой, что происходит в стране. Они (МВФ со товарищи - С.Г.) возложили всю вину на чрезмерные долги корпораций. Но ведь это финансовый кризис, а не экономический. В подобной ситуации достаточно краткосрочной помощи правительства".
Вместо помощи правительство президента-диссидента продолжало завинчивать гайки, и Ким Ву Чун решился на демонстративный вызов. Daewoo открыто отказалась снижать соотношение "долги/активы", переходить на американскую систему ведения бухгалтерии и - главное! - распродавать активы, как того требовал МВФ. "Я не могу продавать активы, потому что у Daewoo они, по большей части, расположены за пределами Кореи, - пояснял свою позицию Ким Ву Чун в одном из интервью. - Кроме того, основные активы находятся на балансе предприятий, учрежденных совместно с правительствами иностранных государств. Мы не можем просто так взять и всё бросить".
Удивительная наивность! Кажется, Ким Ву Чун до самого конца так и не понял, что катавасия 1997 года и была затеяна ради того, чтобы вытеснить корейские чаеболы c перспективных мировых рынков. Во всей этой истории поражает скоординированность действий, на первый взгляд, совершенно разнородных и независимых друг от друга организаций: "Все финансовые институты мира словно сговорились и теперь требуют от нас немедленного погашения долгов. Мы просто физически не в состоянии выполнить их требования", - в высказываниях Ким Ву Чуна появились откровенные ноты отчаяния.
Не дождавшись помощи от правительства, Daewoo предпринимает попытку выкарабкаться из финансовой катастрофы собственными силами и эмитирует огромное количество коммерческих бумаг и облигаций на общую сумму в 13,5 миллиарда долларов. Ставка по новым долговым обязательствам доходила до 30% годовых! В ответ правительство налагает запрет на распространение и продажу новых бумаг Daewoo. The show was over (представление окончено (англ.)).
Заключительный жест Ким Ву Чуна носил, скорее, символический, нежели практический характер: летом 1999 года в качестве гарантии корейским кредиторам по долговым обязательствам Daewoo он заложил все свое личное состояние - недвижимость и акции компании на сумму около одного миллиарда долларов. Все развитие цивилизации Запада на протяжении последних четырехсот лет было направлено на создание таких условий хозяйствования, при которых любая индивидуальная ответственность по долговым обязательствам юридического лица была бы не просто невозможна, но даже немыслима. Концепция ООО (Общества с ограниченной ответственностью (по-западному - Limited) стала краеугольным камнем капитализма. Если раньше сопротивление Ким Ву Чуна носило частный характер, то теперь его решение заложить личное имущество обрело символическое звучание и выглядело как прямая угроза Системе.