С отчеством - тоже швах: старший сын Гарольд (Гарри) был Моррисовичем, а самый младшенький, Джек, - Леонардовичем. Между прочим, родился Джек в 1892 году в городе Лондоне, провинция Онтарио, Канада. Как туда занесло только что получившего американское гражданство Беню Ворона-Уорнера - загадка, достойная грядущего голливудского блокбастера. А может, в Лондоне жила только жена Ворона? В смысле, что на момент переселения Бени она еще не была его женой, но дети у нее уже были. От Айхельбаума… Кто же тогда выезжал из России? Другой Айхельбаум? Или только его дети?
Мы не случайно так подробно остановились на путанице с именами и театрально-гротесковыми нестыковками в биографиях героев. За кадром оказались чехарда с датами и местом рождения, противоречивые данные об образовании, переездах, гражданском статусе… Но и перечисленного достаточно, чтобы предположить: Голливуд учреждали великие мистификаторы! В любом случае, без понимания этих ребусов, без признания внутренней органичности скрипачей, балансирующих на крыше, и влюбленных парочек, парящих над домами3, нам никогда не откроется во всем величии золотоносный пафос «Фабрики звезд» и Голливуда, к возведению которого приложили не слабую руку многоликие братья Уорнеры.
Между тем проблемы с именами и фамилиями не преминули отразиться и на отношениях отпрысков легендарного семейства: жили они как кошка с собакой. Эдакая guerra omnium contra omnes
[4]. Ругались Уорнеры шумно и постоянно. История донесла до благодарных потомков картину, на которой старший брат Гарри, к тому времени мультимиллионер, мчится с бейсбольной битой наперевес по аллеям великой киностудии за младшим братом Джеком, тоже мультимиллионером, раздирая окрестности истошным воплем: «Я сейчас замочу этого негодяя!» Остается догадываться, как ощущали себя наемные сотрудники студии под руководством четверки весельчаков.
Доподлинно известно, что дрязги внутрисемейные быстро проецировались на отношения производственные. Чуть ли не сразу после учреждения Warner Bros. Studios склока стала фирменным знаком, отмечавшим взаимоотношения между режиссерами, актерами, продюсерами, управляющими, осветителями, декораторами, костюмерами и сценаристами. Самым популярным занятием на студии в свободное от съемок время было - судиться. Судился Хэмфри Богард, судился Эррол Флинн, судилась Бетти Дэвис, судился Джеймс Кегни. Ну а что вы хотите: геволт
Душой компании был Джек Уорнер. В детстве он мечтал стать певцом - бог наделил его очень громким голосом и абсолютным отсутствием слуха. Этот меланж, помноженный на полное отсутствие комплексов, производил на окружающих столь угнетающее впечатление, что братья подрядили младшенького петь между сеансами в кинотеатре, дабы зрители не засиживались и поскорее покидали просмотровый зал. Когда Джек подрос и осознал тщетность своих творческих потуг на бельканто, он обозлился до конца жизни. Однажды во время прогулки по студии Джек услышал, как из окна сторожевой будки доносится красивое мужское пение. «Молодой человек, это вы только что пели?» - дружелюбно спросил влиятельный хозяин онемевшего от смущения охранника. «Д-д-да-а, мистер Уорнер, а почему вы спрашиваете?» - «У вас очень красивый голос». - «О, благодарю вас, мистер Уорнер! Для меня это такая честь!» - «Скажите, молодой человек, кем бы вы хотели быть - охранником или певцом?» - «О, мистер Уорнер, я всегда мечтал стать певцом». - «Вот и замечательно, молодой человек, вы уволены!»
Волшебный фонарь
В анналах Голливуда бронзовыми буквами отлита фраза: «1907 год: четверо братьев Уорнеров создают бизнес по дистрибуции фильмов и сами приступают к кинопроизводству».
Все началась с того, что батя Уорнер-Айхельбаум купил дом. На первом этаже он открыл съестную лавку, а на втором поселил свое двенадцатидетное семейство, сдав лишние метры жильцам. Как-то раз очередной квартирант съехал, не оплатив аренду. «Съехал» - это громко сказано: бежал ночью, побросав впопыхах большую часть своего скарба. «С паршивой овцы хоть шерсти клок», - сплюнул старший сын Гарри и принялся перебирать вещи постояльца на предмет их возможной реализации на блошином рынке. В самом углу, рядом с топчаном-лежанкой, стоял причудливый ящик, оказавшийся на поверку волшебным фонарем. Отдадим должное - Гарри мгновенно оценил деловой потенциал находки: уже через неделю он вместе с братьями Сэмом и Альбертом организовал платный просмотр встроенного в проектор «кинофильма»: они арендовали прощальный зал в местном похоронном бюро, повесили на стену простыню и в свободное от непосредственных мероприятий время приобщали местных жителей к высокому искусству по пять центов с носа. За разбитым роялем сидела сестрица
Дебора, а Джек, как уже знает читатель, рассасывал публику громким пением в перерывах между сеансами. Таково легендарное начало «бизнеса братьев Уорнеров по дистрибуции кинофильмов».
У всякой уважающей себя мифологии есть апокрифы. История Уорнеров - не исключение. Изложенная выше версия вышла из-под пера Бетти Уорнер Шейнбаум, дочки Гарри Уорнера. Однако в официально-позолоченном сценарии говорится о том, как «братья Гарри, Альберт, Сэмюель и Джек обустроили кинотеатр в одном из подсобных помещений отцовской фермы, а затем открыли еще несколько точек показа фильмов». Скажите на милость: для кого устраивали просмотры братья Уорнеры? И - главное: что потерял еврейский сапожник из Красносельцев на американской ФЕРМЕ?! Что ж: добро пожаловать в «разумно правдивую картину Америки», которой так гордился Гарри Уорнер в эпиграфе к нашему рассказу. Впрочем, замысел похвален: ведь среднестатистическому американцу сельскохозяйственная метафора куда ближе пятицентовых сеансов в похоронном бюро.
Читателю может показаться странной моя увлеченность апокрифами. Между тем мы только что приобщились к одной из глубинных тайн голливудского чуда, сотворенного отцами-учредителями! Безусловно, Леммле, Цукор, Уорнеры и Мейер были блестящими антрепренерами. Но одних предпринимательских талантов явно не хватало для того, чтобы оттереть многочисленных конкурентов от кормушки вокруг «важнейшего из искусств». Нужно было сделать еще что-то с самим кинематографом, подправить его содержание таким образом, чтобы обыватель, не раздумывая, согласился обменять свои кровные доллары на входные билеты. Даже ценой пропущенного обеда. До отцов-учредителей эту задачу решали примитивно и по старинке - экранизировали известные книги и муссировали экзотику: от египетских пирамид до зарисовок гражданской войны Севера и Юга. Иными словами, новыми художественными средствами создавали традиционное зрелище. В традиционном зрелище изображение на экране было настолько идеальным, что сама мысль об отождествлении с ним казалась кощунственной. Поэтому зрители относились к кинематографу как к развлечению, чему-то несерьезному, второстепенному, что может подождать (до получки), без чего можно легко обойтись. Не удивительно, что такой кинематограф хоть и приносил деньги его создателям, однако бесстыдно разбогатеть не позволял. А отцы-учредители разбогатели.
Разбогатели потому, что не просто научились снимать такое кино, какое хотелось видеть рядовому зрителю, но и создали параллельную реальность, которую Америка полюбила с первого взгляда, а потом и привязалась к ней на веки вечные. Скрытый механизм этой реальности как раз и проглядывает в апокрифе об отцовской ферме Уорнеров! Как все гениальное, рецепт прост: берется умышленно заземленный сюжет, наполняется множеством правдоподобных деталей, однако при этом совершенно незаметно, подспудно, как бы невзначай реальность смещается. Либо в сторону желаемого, либо в сторону, облагораживающую героев. В результате зритель видит на экране самого себя, но только чуточку лучше, чуточку благородней, чуточку счастливей, чем он есть на самом деле. Вот тут-то и возникает магия Шагала: вроде и штетл
[7] знакомый до боли, и домишки покосились от бедности, и одежды на влюбленной парочке самые повседневные - ан нет: они ж по небу летят! Постойте-постойте: разве это они летят? Да нет же: это мы сами летим! Вот она - анатомия чуда!