Мы предлагаем читателям совершить первое из задуманной серии назидательных погружений в прошлое и проследить удивительную судьбу VOC, Голландской ост-индской компании, пионера транснациональной корпоративной экспансии, первого в истории эмитента публичных акций, являвшегося на протяжении 200 лет крупнейшим бизнесом планеты, превратившим Утрехтскую унию в самую богатую страну мира, а затем тихо и бесславно обанкротившимся.
In utero [194]
В январе 1579 года Нидерланды окончательно раскололись по религиозному признаку. Представители дворянства и духовенства южных провинций заключили в Аррасе соглашение в поддержку католической веры, тем самым еще основательнее закрепив испанское влияние во Фландрии и Брабанте, а протестанты северных земель подписали в Утрехте унию, которая быстро переросла из военного союза в полноценное государственное образование.
Поначалу казалось, что семерка северных провинций [195] совершает экономическое самоубийство, добровольно отрезая себя от Антверпена, крупнейшего торгового порта Европы. Но скоро стало ясно: амбиции купцов-реформаторов простираются куда дальше скромной интеграции в уже сложившуюся систему международной торговли.
Система эта в XVI веке выглядела незамысловато: весь мир был поделен между двумя морскими державами. Тордесильясский договор 1494 года проводил демаркационную линию от Северного полюса к Южному по 46 градусу западной долготы, передавая моря и земли к востоку от этой черты Португальскому королевству, а к западу - Кастилии и Арагону (Испании).
Два обстоятельства заставляли остальных европейцев мириться с несправедливостью. Во-первых, никто из них не обладал даже намеком на флот, способный противостоять иберийским морским державам. Кроме того, Тордесильясский договор был скреплен в 1506 году специальной буллой папы Юлия II, возлагавшей на Испанию и Португалию не только почетную миссию по обмену стеклянных бус на золото, но и эксклюзивное право разжигать в заблудших душах аборигенов огонь Христова прозрения. В подобной обстановке для того, чтобы нарушить status quo, помимо военной воли, требовалась еще и особая теологическая независимость, которая обнаружилась лишь десятки лет спустя у протестантских наций.
Как бы там ни было, на протяжении всего XVI века международную торговлю развивали, как умели, лишь Испания и Португалия. И, нужно сказать, умели они жутко посредственно. Тому были причины не только объективные - малочисленность этих наций и, как следствие, их неспособность обеспечить экономические потребности континента в полном объеме, - но и субъективные, отражавшие специфику иберийского национального духа: кровожадная воинственность и беспощадность, выказываемая по отношению к аборигенам мужского пола, замечательно сочетались в испанцах и португальцах с утонченной куртуазностью и мягкостью, проявляемой к прекрасной половине человечества. В результате на колонизированных территориях конкистадоры повально бракосочетались с туземками, плодились, проникались местным расслабленным настроением (тропический климат!), утрачивали пассионарный задор и постепенно отходили от дела благородного служения родине.
Как следствие, торгово-закупочная деятельность иберийских морских держав развивалась по изысканно-провинциальному сценарию. В качестве примера рассмотрим коммерческую модель португальцев - не только потому, что именно этой нации перешли дорогу голландские мореходы, но и потому, что испанская модель выстраивалась аналогично.
Неимоверным напряжением сил лузитанам удавалось в лучшие времена отправлять в торговые экспедиции до семи кораблей в год. Для опасных походов задействовались неуклюжие галеоны, которые были неспособны пристать к берегам Индии зимой (из-за северо-восточных муссонов) и отплыть от них летом (из-за юго-западных муссонов), - фактор, обусловивший строгую сезонность путешествий. Добавим среднюю продолжительность плавания в Юго-восточную Азию - полтора года туда и год обратно, и получим печальный график поставок экзотических товаров (в основном специй) в Европу.
Дальше - больше. Ревностно оберегая монопольные привилегии, Португалия позволяла своим подданным перевозить товары исключительно на кораблях королевского флота. Любое отклонение от предписания расценивалось как преступление против короны и каралось смертью. Вместе с торговым людом в далекое плавание отправлялись в прямом смысле слова армии солдат-охранников и иезуитов-миссионеров, на содержание которых уходила львиная доля выделенных средств. Для пущего контроля галеоны снаряжались в поход и отплывали только из Лиссабона, возвращались непременно туда же. Столичный порт представлял собой гигантский пакгауз, предназначенный для принудительного временного хранения всех привезенных товаров. Разумеется, за очень и очень большие деньги.