Его глаза налились кровью и лезли из орбит. Болезненно, скупо дергались веки, они не могли ни сглотнуть, ни выплюнуть застрявшее в сухом горле. Тело Стэна охватило крайнее напряжение. Самостоятельно от хозяина, оно совершало действо напоминавшее зомбирование или тяжкий гипноз. Слышались тугие, булькающие звуки, как перед потовыделением грязевого, серного гейзера.
Темное нечто, в свою очередь, выпивало Стэна и стремилось вылиться вверх, наружу. Тонкая плеть ростка поднималась над арабеском и тянулась к нашей реальности. Оно овеществлялось. И мир газонокосильщика казался детской, виртуальной игрушкой, по сравнению с древним творением мастера. Мастер сделал нечто живым, притягательным и активным на долгие тысячелетия.
Резким, почти судорожным взмахом руки Слон опрокинул арабеск тыльной стороной к нашему миру. Стэн мешком рухнул на пол. Взяв графин со стола Лева принялся откачивать начальника Станислава. Тот метался в бреду и бормотал что-то о парламенте, геополитике и претензиях на президентство.
Сжатые в судорогу губы Стэна были удивительно мертвы и решительны. Руку вперед и из давешнего компаньона, получился бы не плохой Гитлер или Ленин в семнадцатом году. Тугие, бледные складки лица компромиссов не дозволяли. Державная решительность и отсутствие в работе мелочей, дополняли облик нового народного героя.
Слон ощутил, что каждый смотрится в арабеск, словно в зеркало. Развертывая, шелуша лепестки желаний, нити выискивают наиболее сильное, скрытое из них. Часть человека, именуемую в обычное время страстью. Поглощающее, бешеное движение, когда цель сливается со средством и рождает бурный поток. Поток, который существует сам по себе, отдельно, не признавая краев, грохоча неуемной силой.
Потом мужики допили Хенесси и отправились по домам. Разобраться с чудом решили на свежую, трезво проспавшуюся голову. Но Слон все более склонялся к мысли, что оное непонятное и необъятное необходимо похоронить в самой глубокой шахте, самой далекой окраины матушки Сибири.
3.
Яркой, холодной радужкой светило желтое, зимнее солнце. Прямо из чистого неба на город опадал морозно - белый иней. Невдалеке, плотными клубами тумана парил Енисей. Его незамерзающие воды поили воздух сыростью, а мороз довершал круговорот вещей.
Слон бежал мимо Драмтеатра скоро шевеля огромными, мощными конечностями. Игры в догонялки ему даже нравились. Зажатое в зябкой клешне тело арабеска завернуто в тряпицу и отгороженное, не проявляет себя дурно. Выдернутые с корнем железяки двух винчестеров карманы не давят, а с ними как-то спокойнее. Если уж рвать сорняки, то вместе с откопированными корнями.
По утру, он застал фирму в совершенно фантастическом, разгромном представлении. Мудрый изыскатель Дима вскрыл Левин, нехитрый сейф без ключа и вытащил искомое чудо на свет Божий. Похоже день для них пришел затемно. И из него, как из оконца в бездну взросли вполне ощутимые, действенные побеги.
Стояла мертвая тишина и только клекот серверов, гонял неведомые потоки информации. По коридору, шелестя белыми телами в разводах, бродили скомканные обрывки деловых бумаг. Валялась офисная мебель и ее игольчатые обломки. Под ногами предательски хрустели осколки стекол.
Тонкая, сухая паутина арабеска наползала на пространство, вилась по стенам, росла через их уставшие души и зачинала неведомую земле жизнь. Человек был для нее средством, цель требовала выяснения, но к себе близко не подпускала. Любого выпивала до дна.
Войдя в свой кабинет, Слон напоролся на стадо зомбированных истуканов. Арабеск укрыл их тела немыслимой вязью, венами пульсировал в такт, шепотом проникал в мозг, рыгал порывами жгучей страсти. В его немыслимом оргазме стонала Татьяна.
Лева вырвал маленький источник из паутины хитросплетения чужих снов и скомкал в защитную тряпицу. Лишенная источника, обверточная вязь внешних нитей арабеска распадалась сухим инеем. А пока он выкорябывал из сервера винты, потерпевшие отходили с явно не дружественными намерениями. Порушенные мечты... Они тянут в пропасть.
Копейка вяло, но верно разыскал столовый нож из кухни и двинулся на нежеланного спасителя. Катерина вооружилась обломками стула, остальные кто чем, и почти браво. Руководил боевыми действиями сам начальник Стэн, но раскачивались они хило, а потому без особых шансов.
Передеваться в спортивную форму времени не оставалось. За потерянными мечтами бегут дюже швыдко, и Слон сматывался от них прямо в распахнутой напрочь дубленке. Но это же не костюм химзащиты и армейские сапоги? Успеем.
Добежав до сиенитового парапета над батюшкой Енисеем, Слон оглянулся назад, чтобы лицезреть редкое в жизни чудо. Копейко задыхался словно рыба на льду, держался за прыгающее сердце.
Вперед от прочих оторвалась бешеная Катерина, но и до нее сотня спасительных метров. В настроении дамы сомневаться не приходилось. Мужественно хромал в тесных ботинках дружище Стэн. Остальные заседатели двигались напористо и по возможности споро. Лица у коллектива, как у комикадзе, перед последним криком банзай.
Слон размахнулся широко, вольно и легко. Легко. Тряпочка слетела с арабеска, на секунду обнажив его пепельное, неведомое человеку тело. Холодные, мощные воды Енисея были удивительно спокойны.
Сзади донесся жуткий, почти волчий вой хором. Потом одинокий всплеск, и время поглотило артефакт, унося его сухие, вязкие морщины к Ледовитому океану, в Арктику.
29.11.2000 П. Драгунов.
8
10