Покосный старшой – тщедушный колченогий мужичонка лет тридцати именем Зевота Хромец – войдя, кинулся в ноги:
– Ой беда! Беда, господине!
Михайло нахмурился – подобного исступления он никогда не любил, да и вообще слишком нервных людей не жаловал.
– Войлок-то лбом не пробей, дядя! Вставай давай – и все обстоятельно. На селе был уже?
– Не, господине… Сюды-то с реки ближе…
Зевота поднялся на ноги, сивая редкая бороденка его тряслась, дрожали несоразмерно большие руки.
– Так! – Сотник мигнул Илье. – Давай-ка квасу сюда… Садись! Пей…
– Благодарствую, господине…
– Вот теперь – рассказывай. По порядку, сначала… Кого сперва нашли?
– Отроков… – поставив глиняную кружку на стол, покосный старшой шмыгнул носом. – Значит, тако было…
Успокоился он быстро, что и понятно – испуг-то оказался наигранным, специально для боярича – Миша все ж был боярич! – чтоб видел, что переживает, что кается… Дурачок. Не служил в Младшей страже, Михайлу разве что мельком видал. Да по праздникам… А то бы знал – показухи молодой сотник на дух не переносит! Сейчас вот увидел – и сразу же перестроился, совсем по-другому заговорил, как Миша и требовал – обстоятельно:
– Пракся у нас на покос есть, девчонка, ну, Евпрак-сия. Братец ее младой, Колыпа Хвосток, да еще трое рыбку ловить ночесь подались, недалече, на плесо. Там омуток… Собака с ними… И такая собака – то там, на плесе, то к шалашам прибежит… а тут вот, поутру, – не прибежала. А к утру робяты обещались с рыбой быти… Ан нету. И собаки нет! Вот Пракся-то и заволновалась… Сбегала быстро на плесо… вернулась – вся не своя…
– Понятно… Сам-то глянул?
– А как же! – Зевота вздохнул и дернул шеей. – Всех четверых. На стрелы… Словно так… баловались.
– Убитых не трогали?
– Да принесли уж…
– Черт бы вас! – сотник выругался и махнул рукой. – Ладно, дальше уж наша забота… А что за полюбовнички?
– Отрок Дмитр да Предслава-дева. Не из бедняков… Дмитра сразу – стрелой, не мучился. А вот дева… – чуть запнувшись, покусал губы Хромец. – С девой сперва позабавились… Порешили уж потом… Тела я не трогал. По пути, с челна, углядел – выскочил… Там и собаку мертвую к берегу прибило. Ну, ту…
– Я понял… А полюбовники-то они давно?
– Я вот только сейчас и узнал. Там лента атласная в траве валялась. Голубенькая… Видать, Дмитр-то зазнобе своей хотел подарить… да не успел вот…
– Да-а…
Выслушав, сотник решительно поднялся на ноги.
– Поедем, глянем. Покажешь! Как на покосе?
– Да косят… Завтра-то уж на похороны все… Горюют. Господине… – Встав, Зевота искоса глянул на Мишу. – Мне б за хлебами… на Кузьминых двор… Есть-то людям надо.
– Давай. Только быстро!
– Одна нога здесь, другая там, господине.
Поклонившись, Зевота вышел из горницы…
Сотник покачал головой:
– Ну да-а… С его-то ногой – да быстро? Так… Давай Демьяна сюда! Пусть вместо меня сегодня развод проводит!
Молча кивнув, секретарь распахнул дверь.
Полусотник Демьян – здоровенный молодой мужик с круглым лицом и кучерявой бородкою – уже стоял на пороге!
И это очень не понравилось Мише…
– Илья, задержись… Проходи, Демьян. Случилось что?
– Здравия желаю, господин сотник! – перешагнув порог, воин вытянулся, молодецки выпятив грудь. – Случилось. Утренняя сторожа на плесе у Медвежьего урочища трех покойничков обнаружила. Видно, течением вынесло. Говорят – свежие!
– Так могло и от Журавлей принести…
– Могло. Но этих-то парни узнали – свои. Корягиных холопы обельные и с ними рядович Ефим! И не по пьяни утопли – стрелами всех!
– Та-ак… – Михайла озадаченно уселся в кресло. – Стражу выставили?
– Так точно, господин сотник!
– Что ж… заодно и этих поглядим. А потом уж сообщим и деду Коряге… Холопы… доверенный человек… однако…
– Господине! – вдруг подал голос Илья. – Дед Корягин своих в Туров третьего дня отправлял. Хомуты купить, лодку, да и так, по мелочи… Еще хвастал, мол, в городе-то всяко дешевле, чем тут, на рядках или у выжиги Неждана. Хотя Неждан со своих недорого берет…
– Ага, ага… – Миша соображал быстро. – Значит, думаешь, их от самого Турова пасли? Потом выбрали удобный момент, местечко поглуше… Демьян! Там лодки поблизости не видали?
– Видали бы – доложили б, господин сотник.
– Добро. Сами поглядим… У Медвежьего урочища, говоришь? Так… Пока свободны все… Демьян! Живо малую ладейку готовить.
Выпроводив всех, Миша закусил губу и подошел к висевшему в простенке зеркалу из полированного серебра. Вздохнув, покачал головой, прищурился, глянув в глаза своему отражению: