На долю секунды у Ороны мелькнула надежда. Шанс был.
– Мы надеемся, что никому не удалось сбежать, – продолжал агент.
– Что? Вы спятили? Это же бесценная форма жизни!
– Подумайте хорошенько, доктор.
Орона обладал блестящим интеллектом; еще в школе он был лучшим учеником класса, и всю жизнь держался на том же уровне. Он сразу понял, на что намекает агент: да, чужие бесценны, но лишь в условиях полного контроля. «Байонэшнл» это было известно. Именно поэтому они приняли решение взорвать весь комплекс, едва в системе безопасности появилась брешь. Если хоть одному чужому удалось выбраться оттуда живым, последствия могут быть катастрофическими. Даже одно-единственное яйцо может представлять смертельную угрозу. Учитывая, как быстро они размножаются и вырастают, учитывая, что даже самец может при необходимости превратиться в матку…
Орона кивнул. Да. Он понял.
Дюжина маток, прячущихся, откладывающих яйца. Это может стать проблемой.
Большой проблемой.
17
Билли стояла у одного из смотровых окон и наблюдала за тем, как лучи света, похожие на тонкие, извилистые, неоново светящиеся трубочки, пересекают темное небо. Она не так часто бывала в космосе, последний раз летала еще в детстве, поэтому для нее такое путешествие было непривычным. Она смотрела в пустоту и пыталась вспомнить своих родителей в те счастливые времена, но в мысли упорно лезли кровавые сцены их смерти. С тех пор, как Уилкс впервые навестил ее в больнице, реальность, которую врачи так упорно пытались стереть из ее памяти, постоянно всплывала на поверхность, как поплавок на водной глади озера. Правда рвалась наружу, и нельзя было ее отрицать. Кошмары стали реальностью…
– Знаешь, это такая оптическая иллюзия, – произнес голос за ее спиной.
Билли обернулась и увидела одного из колониальных морпехов, Бюллера.
– Благодаря улучшенному гравитационному режиму, мы можем проводить меньше времени в капсулах гиперсна, но благодаря многомерным матрицам полей точки превращаются в линии. Это как-то связано с загадочными частицами, хрононами или импиотическими зуонами, что-то вроде того.
– Я все думаю, а что Изли видел в последние секунды жизни? – спросила Билли.
Вопрос был риторический, но Бюллер покачал головой.
– Не знаю. Зачем ему только понадобилось брать скафандр и выходить в открытый космос с гранатой?
– Полковник говорит, это такое проявление депрессии. Может быть, Изли пытался убежать от монстров внутри себя.
Бюллер опять помотал головой.
– Я так не думаю. Мы были довольно близкими друзьями. Он не мог пойти на самоубийство, в этом просто нет никакого смысла. Кроме того, есть способы и попроще.
Билли кивнула. Разнести себя на куски в открытом космосе – это не тот путь, который она выбрала бы для того, чтобы уйти из жизни.
– Что-то я не доверяю Стивенсу, – сказал Бюллер. – У него даже нет опыта в командовании операциями. Я думаю, он хочет замять эту историю. Если наша миссия – в чем бы она ни заключалась, – пройдет успешно, то большие шишки могут закрыть глаза на пару трупов. Но если мы провалим операцию, то они начнут придираться ко всему.
– Не хочу тебя расстраивать, Бюллер, но если мы провалим операцию, то нас либо сожрут твари с огромными зубами, либо мы станем кормом для их детенышей с маленькими зубками. Так или иначе, конец один: мы будем лежать на холодной планете чужих в виде кусков их дерьма, а они будут грызть за нас друг другу глотки.
– Какое красочное сравнение, – сказал Бюллер.
– Говорю как есть. Я же видела, как все это происходит.
– Вот и Уилкс говорит то же самое, – Бюллер помолчал, и Билли видела, что ему не по себе.
– Да брось, – сказала она. – Хочешь, угощу тебя чашкой дряни, которую тут называют кофе?
– Да. Давай.
В столовой Рамирез стоял и ждал, пока разогреется самонагревающийся контейнер с едой. Когда Билли с Бюллером вошли внутрь, он расплылся в улыбке.
Двое уселись за длинный пластиковый стол с бумажными стаканчиками, в которых плескалась местная бурда.
– Похоже, Уилкс высоко тебя ценит, раз решил взять с собой. Знаешь, Стивенс ведь его просто порвет, когда мы вернемся, несмотря на всю ту чушь, которую он несет сейчас, чтобы сохранить лицо.
Билли сделала маленький глоток и скорчила гримасу.
– Ага. Мы с Уилксом хорошо понимаем друг друга.
– Да уж, – сказал Рамирез и поставил поднос на соседний стол. – Значит, Уилкс у нас любит молоденьких, да?
– Заткнись, Рамирез, – сказал Бюллер.
– Эй, чувак, да я и сам не прочь замутить с девчонкой младше себя, но не настолько же…