Попытка опять приблизиться к Эриде имела совсем уж необъяснимые последствия. Мощность двигателей упала практически до нуля. Все это выглядит так, будто какая-то неведомая сила прогоняет нас от этой планеты. Мы переместились на орбиту самого большого газового гиганта системы…
Тогда ведь звездолеты были совсем другими, — думаю я. — Они имели экипажи по несколько сотен человек, и экспедиции длились долгие годы.
Вот только уделить должное внимание этому живому кусочку истории у меня не получается. Такие вещи бесполезно читать в моем состоянии. Я откладываю дневник тен Даро до лучших времен.
Я пытаюсь молиться, но и этого у меня толком не выходит. Я кричу к Богу о помощи, но ощущаю себя совершенно оставленной Им.
У меня возникают приступы панического страха, иногда прямо посреди улицы. Мне мерещится, что сейчас из мобиля выйдут, чтобы меня арестовать, а я буду стоять в оцепенении и смотреть, как они приближаются
Я не могу отделаться от ощущения, будто этот мир медленно, но верно убивает меня, словно какую-то чужеродную частицу, заброшенную в него слепой превратностью судьбы.
Глава 35
Я замечаю вдруг, что с Кейном тоже творится что-то неладное. На все мои расспросы он отговаривается, что всё нормально. Но я же вижу: это не так!
Наконец, я слышу, как Дина обеспокоенно рассказывает мужу, что Кейна собираются извергнуть из клана. Это просто немыслимо!
Я разворачиваю экран, чтобы вызвать Кейна, но в ту же секунду получаю вызов от него самого.
— Нам надо поговорить! — произносит он.
Я подъезжаю в условленное место. Кейн садится ко мне в мобиль и сразу же спрашивает:
— Ты можешь стереть кое-что из моей памяти?
— Думаю, да. Пока еще в силах, — отвечаю я.
— Это хорошо. Тебе можно доверять. Да тебе и самой это необходимо.
— Почему? — недоумеваю я.
Если меня извергнут из клана, даже деньги не помогут. Я лишусь всех привилегий аристократа. И у службы безопасности будут развязаны руки. Они заставят меня пройти телепатический контроль. Учитывая некоторые моменты, и после этого в покое не оставят. Наложения, потеря свободы воли, ещё придётся на них работать из-за моих способностей. В общем, всё по тому же сценарию, что и с твоими соотечественниками.
— Как такое возможно? — ужасаюсь я.
— С точки зрения закона я — организатор экстремистского сообщества. У других членов клуба тоже будут проблемы. В том числе и у тебя.
— Но за что тебя могут извергнуть из клана?
— Отчасти сам виноват. После того, как заработал деньги, я смог помочь моим родителям полностью выкупить их туристический бизнес. Они перестали от кого-либо зависеть. И тогда я сказал одному из наших, что я о нем на самом деле думаю. Он затаил на меня зло, ну и дождался повода для атаки. Вот, взгляни!
Кейн разворачивает экран и показывает мне небольшую заметку.
Я пробегаю её глазами и вспыхиваю негодованием. Там говорится, что Кейн — мошенник и финансовый аферист!
— Это всё тен Меро, — объясняет он. — Мой иск о клевете уже лежит в суде. Они его проиграют и заплатят мне немалую сумму. Но это ничего не изменит. Наш клан очень щепетильно относится к таким вещам. Нам с детства внушают, что мы — хранители духовного богатства нации. Безукоризненно нравственные и отстранённо взирающие с высоты на политические и военные дрязги. Абсолютные пацифисты. Я часто огребал в детстве за то, что пытался играть в военных или охрану порядка.
— Я поняла. Что я должна стереть? — спрашиваю я.
Он объясняет. Ничего себе. Я даже не подозревала, что он так далеко зашел. Вот только…
— Я не смогу тебе помочь! — говорю я. — Слишком большой объём. Это наверняка спровоцирует психическое расстройство!
— Я готов пойти на риск, — отвечает он. — Чтобы не подвергать опасности других.
— Этот риск слишком большой! Я почти уверена. Я не буду этого делать!
Его лицо застывает мучительной гримасой.
— Экопоселения! — шепчу я. — Там не найдут!
— Ты знаешь, как они относятся к выходцам из городов? — интересуется Кейн.
Я мотаю головой.
— С недоверием и подозрением! Лишь их дети получают право голоса в общинах. К тому же я не владею теми знаниями и навыками, что требуются для жизни там.
— Это лучше, чем наложения! — говорю я.
— Как тебе удалось их избежать? — спрашивает он, своим вопросом заставляя меня вновь заглянуть в ту бездну боли и ужаса.
— Я не хочу об этом вспоминать и тем более говорить!
Мы долго молчим.
— Ты… пойдёшь со мной? Если вдруг… — спрашивает, наконец, он.