А затем, разрывая небо на части, вниз на землю посыпались пламенеющие глыбы, бывшие некогда частью другой планеты. Они неслись в одном направлении, оставляя после себя длинные дымные следы. Некоторые, разрушаясь, с далёким и низким клёкотом вспыхивали в уничтожающей вспышке и опадали тающими угольками. Другие, наполняя воздух насыщенным рокотом, мощно и величаво проносились дальше, где-то вдали тяжело ударяясь о твердь и сотрясая пространство. Маленький Нил держался за подол юбки матери, округлившимися глазами наблюдая небывалую картину. Он снова и снова спрашивал у матери, что это, но она была не в силах ответить.
Разрушения, вызванные падением обломков, коснулись всего мира. Высыхали поля. Иссыхали реки. Гибли звери, скот сходил с ума. Многие люди обезумили. Многие разорились и находились на краю голодной смерти. Со стороны моря пришли холодные ураганы, а первые несколько зим после образования Кольца были самыми суровыми из всех, когда-либо виданных людьми.
Неведомые болезни шествовали по миру, а мигрень донимала даже детей. Королевство первое время держалось, сплочённое общей бедой, но по прошествии лет кризис достиг такого размаха, когда народ более не мог ждать помощи от короны. Вспыхнул один бунт, затем второй, и страна погрузилась в пучину гражданской войны.
Много сил и времени ушло, чтобы утихомирить народ. Три немалые области перестали быть частью королевства, добившись независимости. Но отныне повсюду наступил мир и хоть какая-то видимость порядка. Жизнь налаживалась, да и сама планета постепенно выздоравливала, оправившись от потери естественного спутника. Её изъязвлённая кратерами поверхность зарастала лесами, затоплялась водой, выравнивалась ветром.
И теперь лишь активность духов напоминала о том, насколько сильно изменился мир.
Нил зябко потёр себя за плечи, продолжая слышать вдали одинокий волчий вой. Раньше считалось, что волки воют на луну, однако теперь, когда луны больше нет, а осталось только смутно мерцавшее Кольцо, становилось понятно, что причина этого воя кроется в чём-то ином.
А впрочем, не всё ли равно?..
С Ваном путники распрощались на рассвете. Мужчина напоследок посоветовал Броку держаться подальше от Скалы, сказав, что эта Скала не в духе и может убить. Брок поблагодарил и повёл своих спутников дальше через лес.
Харт попробовал расспросить проводника об этой Скале, но ничего не добился. Здоровяк лишь сказал, что Ван принёс плохое известие, и идти придётся в обход через болото.
Эта новость, разумеется, не вызвала у путников энтузиазма.
Впрочем, сам путь поначалу не выглядел слишком уж трудным.
Ближе к полудню наёмники в сопровождении проводника достигли бурного ручья, бежавшего по камням, весело разбрасывая брызги. Здесь словно пролегла граница между двумя лесными массивами. Казалось, чаща на той стороне становилась гуще и темнее, а сам цвет деревьев был неоднороден, странен, неуловимо чужд. В ширину ручей достигал не больше десяти шагов, а глубина была столь мелкой, что его можно было перейти, не замочив колен. Но Брок стоял, задумчиво глядя на преграду, и не спешил продолжать путь. Его пёс пробежался вдоль кромки ручья, вынюхивая что-то важное и недовольно пофыркивая.
— Чего стоим? — подал голос Харт, которому надоело ждать. Не дождавшись ответа, он шагнул ближе к проводнику. — Эй!
Здоровяк медленно обернулся к наёмнику, взглянув на него словно на букашку, которую можно в любой момент раздавить. По спине Харта пробежался предательский холодок страха, а внутри всё напряглось, но он не показал вида, что испугался.
— Харт, остынь. Отойди от него, — негромко приказал Гай, и его спокойный голос несколько разрядил возникшее напряжение. Наёмник подчинился.
Брок перевёл тяжёлый взгляд на капитана и тихо пояснил:
— Вода плохая. Убивает. Если вступить, ноги почернеют, придётся резать. Скоро должна пойти хорошая вода.
И он отвернулся, зародив среди спутников тягостные, пугающие раздумья.
Они продолжали стоять на берегу ещё час, вяло отмахиваясь от комаров и ожидая непонятно чего. Внезапно откуда-то издалека донёсся странный шум, похожий на эхо далёкого обвала. Люди встрепенулись, повернувшись в ту сторону, откуда донёсся этот звук, и стали всматриваться в таинственную чащу. Немедленно забылась усталость, уступив место сосредоточенности и строгой решимости.