- Санек! - отчаянно вырвалось из груди. Пустота. В буквальном смысле: голая комната, в которой еще совсем недавно в углу стояла старая «Березка», были разбросаны вещи, а на столе привлекал всякую живность недоеденный ролтон. Теперь же единственным обитателем этой комнаты был паук, расставивший под подоконником свои сети, в надежде, что здесь появится еще немного остатков еды, которые привлекут мошек.
Я никогда не думал, что такое паника и отчаяние одновременно. Даже, когда шел практически неготовым к экзамену у одного из самых строгих преподавателей кафедры - я выглядел более уверенным и был большим оптимистом. Разница в том, что там была некоторая определенность. А сейчас я даже не представлял, где искать лучшего друга, который оставил мне лишь непонятную записку в пару-тройку предложений. Мысли метались, каждая из них требовала немедленных действий, и только рассудок сдерживал все это броуновское движение в голове, испуская по организму слабые импульсы мурашек.
«Так, Ефимов, ты же почти кандидат наук, не самый тупой человек. Подумай, куда мог деться твой друг», - размышлял я, проезжая мимо очередного кафе, в котором мы пару раз зависали. «Надо еще раз перечитать письмо, а утром сходить на кафедру, чтобы узнать все поподробнее».
Я на каком-то автомате вошел к себе и, не обращая внимания на голодного и орущего на весь дом почти в полночь кота, отправился в комнату, где недавно оставил на столе письмо. Перечитав его еще несколько раз, я так и не понял логики Сашки, который побоялся мне о чем-то рассказать. В глубине души я даже немного обиделся на него, ведь у нас, вроде как, не было секретов друг от друга, а тут сразу такой поворот. Пропал, причем даже примерно непонятно куда пропал. Может, я зря паникую, и завтра все проясниться? Ладно, утро вечера мудренее. Последние фразы я, видимо, произнес вслух, поскольку мой кот сидел и внимательно смотрел на меня, всем своим видом давая понять, что не ел с самого утра.
- Эх, дружище, пойдем я тебя покормлю. Ты-то меня не бросишь?
***
Сон никак не шел. Маленькая стрелка давно перевалила за цифру три на циферблате, а глаза при этом никак не смыкались. Все не давали покоя письмо и последние события. За деньги, конечно, я был ему благодарен, особенно если учесть, что у меня в кошельке их оставалось на квартплату и пару походов в магазин. Да и кресло мне не помешает. Но куда он делся сам, я никак не мог взять в толк.
«Неужто нашел следы своей ненаглядной Светки и бросился за ней в авантюру, купив билет в Таиланд к трансвеститам?» - родилось и тут же растаяло в голове. Не исключено, если учесть, как сильно он ее любит. Сам говорил мне это не раз.
«Тогда почему оставил мне денег, они ведь ему в путешествии нужны больше моего? И комната в его лаборатории была абсолютно пустой, значит уехал не меньше недели назад. М-да, комендант Михалыч успел уже все вынести и распределить. Ладно, завтра зайду к нему за креслом, не хрен ему его дарить, оно мне по наследству досталось» - усмехнулся я, представляя, как Сашка вернется и разозлится, когда узнает, что кресло я не забрал, и наш властелин институтской утвари прожег его сигаретами. Наконец-то я начал засыпать. Из подсознания стали появляться образы наших общих институтских посиделок, песни под гитару в квартире Васьки, смех, походы, буквы. Буквы, написанные корявым почерком, поплыли одна за другой перед глазами. Спустя мгновения они стали собираться в слова. Как я сразу догадался, слова были вырваны из письма, которое я читал сегодня неоднократно. Поначалу казалось, что они были собраны в хаотичном порядке, но через какое-то время я стал замечать логику. «Друг», «последнее», «улетаю», «навсегда», «планета». Последнее особенно сильно приблизилось ко мне, заставив проснуться в холодном поту и резко подскочить с кровати. Часы показывали время 05:59. Через минуту надо просыпаться.
Поиск
- Марь Иванна, здрасьте. Сашку давно видели? - обратился я к методисту нашей кафедры, которая набирала очередной талмуд на своем старом Пентиуме. Было начало восьмого утра, кафедра еще была пуста, а она уже что-то строчила за своим огромным кинескопным монитором.
- Какого Сашку? - эта уже пожилая, а потому медлительная женщина не сразу оторвалась от работы и уставилась на меня, чуть приспустив на носу очки.
- Ну как какого? Так много Александров работает на кафедре? Носкова, конечно, друга моего, - раздраженно ответил я, уже собираясь уходить, поскольку понимал, что толку от разговора с ней будет немного.
- Видела. На прошлой неделе заносил бумаги какие-то, бросил на стол и убежал. Взъерошенный весь, суетился тут что-то, бубнил себе под нос, что куда-то опаздывает, на электричку какую-то. Буквально на минуту забежал, да и след его простыл. Говорят, он отчислился? - она вопросительно посмотрела на меня, замершего в дверях и внимающего каждое ее слово.