Мне вдруг становится настолько смешно, что я едва не прыснула. Приходится срочно уткнуться носом в подушку. Несколько секунд я сотрясаюсь от с трудом сдерживаемого смеха. Потом успокаиваюсь. Ну ты даешь! – говорю я себе. Вот уж действительно, женщина всегда остается женщиной! Это мужику по фиг, каким образом его лишат жизни. А нам, лучшей, так сказать, половине человечества, это, как выясняется, не все равно.
Женщине не наплевать, как она будет выглядеть, когда ее труп обнаружат на месте происшествия.
Если зарежут, то крови будет много! И на лице, и на одежде. Прическа от липкой крови превратится в не знаю что. А следователь наверняка будет мужчиной. Стыдно-то как! Нет уж, Васенька, вы лучше меня застрелите! Но выстрел – это рана. А значит, кровь. А если в голову выстрелит, лицо в крови будет. И опять же, прическа пострадает. Нет, не хочу, чтобы меня застрелили!
Тогда что? Удавка? Фу, как мерзко! Синее лицо, вылезшие из орбит глаза, свисающий чуть ли не до пупа язык… Бррр! Не надо!
Может быть, они меня отравят? А чем? Разве что дихлофосом. В детективных романах жертву нередко мышьяком кормят. Но это очень долго. Опять же, расстройство кишечника. Как там судмедэксперты пишут? Читала их заключения, когда в суде работала. «На трупе имеется одежда: трусы, обпачканные калом». Фу, стыд-то какой!
А еще где-то читала, что металл какой-то редкий использовали. Как же он называется-то? Дай бог памяти… Теллур? Нет. Таллий! Да, точно – таллий. Еще писали тогда, что отравление таллием, в зависимости от дозы, симулирует разные заболевания. У врачей крыша ехать начинает от того, что они не могут диагноз поставить. И опять же, расстройства кишечника… Нет уж, извините…
А полоний? Вспоминаю, как по телику показывали фото бывшего кагэбэшника, которого отравили в Лондоне. Тощий, желтый, как апельсин, в глазах тоска человека, сознающего, что живет последние мгновения. Как-то неэстетично…
Да и не получится у них ничего с отравлением! Цианистого калия, чтобы отправить меня к праотцам быстро и без мучений, им не достать. А если отважатся на мышьяк, таллий или, прости господи, полоний – то от этих гадостей умирают медленно и мучительно. Этого я не позволю! Так что, дорогая сестричка и муженек драгоценнейший, придумайте что-нибудь достойное. Иначе пойдете топтать зону! Впрочем, зона вам светит в любом варианте.
Какой же бог надоумил меня установить в квартире Лизки «жучок»? Ведь могла так ничего и не знать. И спала бы сейчас спокойно, ни о чем не догадываясь!
Снова слышу топанье босых ног. Опять Вася отправился на кухню. Урчит вода. Вася шумно хлебает ее прямо из-под крана. Да когда же это кончится? Смотрю на часы. Половина третьего. Мне же через четыре с половиной часа вставать! Хорошо же буду выглядеть сегодня. Илларионовна охренеет. «Что это с вами, Зоечка? Уж не заболели ли? Санитарный врач по телевизору выступал, говорит, эпидемия гриппа начинается. Советовал всем маски носить». Себе маску надень, дура старая! Не дай бог, занесет тебя в зоопарк – своей рожей крокодилов до смерти перепугаешь!
Снова и снова пытаюсь заставить себя уснуть. Вася сейчас мучается, выбирая, каким способом надежно, а главное – безопасно для него самого, лишить меня жизни. О том, что решение принято, я узнаю. Как только успокоится – значит, выбор сделан. И вот тогда мне станет не до сна. Слонов, что ли, посчитать? Животные, слов нет, благородные, но что-то не хочется. Лучше вспомнить что-нибудь приятное. Например, как хорошо было на Маврикии! Море, солнце, пальмы, фрукты. Белоснежные яхты в прозрачной дымке на горизонте. А сколько было на пляже красивых мужчин! Старичков и старух, конечно, больше, но спортивные загорелые фигуры красавцев на фоне дряхлых тел выглядели еще прекраснее. А какими глазами эти красавцы смотрели на меня! Папик мой, с которым я приехала, бедняга, весь извелся. Сторожил меня, как цербер. Но пару раз все-таки не уследил!
Воспоминание о коротких, как вспышки молнии, свиданиях с Джеймсом Бондом, как я назвала того красавца из соседних апартаментов, вызывает во мне сладкую истому. Надо же, почти полгода прошло, а каждая клеточка моего тела помнит его губы, его руки, его яростную нежность. Договорились через год встретиться. Пустое, конечно. Но, кто знает, может быть, и пересечемся нежданно-негаданно на каком-нибудь курорте. Мир тесен.
Просыпаюсь в полной темноте и пытаюсь сообразить, сколько же сейчас времени. За окном – темень кромешная. В квартире тишина. Васю не слышно. Видимо, и его сморило. Смотрю на часы. Светящиеся стрелки показывают без трех семь. Отключаю будильник и отправляюсь в ванную. Перед тем как встать под душ, останавливаюсь перед зеркалом. Не узнаю себя. Лицо бледное, под глазами огромные синие круги. Выгляжу так, словно всю ночь квасила.