— Да ничего такого… — ответил кузнец.
Однако взгляд девушки уже зацепился за рыжую вихрастую макушку, торчавшую за спинами ее товарищей.
— А кто это у вас? — Филара пыталась обойти заслонявших весь обзор сокомандников.
Положение спас Дунгаф, единственный из всех додумавшийся сходить к стулу за старым халатом и ловко обмотавший его вокруг нижней части тела только-только обретшего антропоморфность кота. Как раз в этот момент девушке надоело ходить кругами, и она решительно раздвинула упиравшихся друзей в разные стороны. Перед ней предстала мрачная рыжеволосая фигура в юбочке из линялой махровой тряпки.
— Спасибо, — буркнула она, забирая из рук слегка удивленной кошатницы кружку и мясо.
— А вы здесь все время были? — полюбопытствовала Филара, провожая взглядом стремительно уничтожаемые продукты.
— Типа того, — подтвердил парень.
Ральдерик с Гудроном облегченно выдохнули и с благодарностью посмотрели на Дунгафа.
— А где кот? — вспомнила наконец девушка.
Кузнец молча указал на юношу. Тот, не отрываясь от еды, помахал куском колбасы, подтверждая, что это он и есть.
— Здорово, — востоженно прошептала Филара после недолгого раздумья и анализа ситуации. — Кто бы мог подумать?!
Потом ее отослали на улицу, под предлогом необходимости приготовления обеда. Бывший зверь, немного закусив, стал гораздо спокойней. Казалось, он смирился со своей судьбой, однако веселья ему это не прибавило. Парень был мрачен, неразговорчив (Ральдерика он вообще перестал замечать) и угрюм. Дунгаф подумал, что не подобает взрослому мужику разгуливать перед незамужней девушкой практически нагишом, и пошел рыться в вещах покойного волшебника, в надежде, что, возможно, у того осталось что-нибудь из одежды времен бурной молодости.
Гардероб отыскался в соседней комнате. Большую его часть составляли застиранные и вытянутые рейтузы, фланелевые ночные сорочки до пят с длинными рукавами, несколько старых безразмерных мантий, и гора носовых платков. Гном уже было отчаялся найти что-нибудь стоящее, как вдруг наткнулся на коробку на самом дне шкафа. Там находился темно-синий кафтан с голубой подкладкой и воротом нараспашку. Дунгаф довольно хмыкнул и отложил его в сторону. Следом был извлечен коричневый кожаный пояс и светлые брюки из плотной ткани. Все это находилось в прекрасном состоянии — судя по всему, маг очень дорожил этими вещами (посмотрев на весь остальной гардероб, сразу понимаешь почему). Однако более или менее подходящей обуви так и не попалось.
Уповая, что в молодости покойник был похож на кота хотя бы фигурой, гном понес свои находки юноше, депрессивно раскачивавшемуся в кресле-качалке. Парень отреагировал на вещи равнодушно, заявив, что коты одежду не носят. Возразив, что в данный момент тот все-таки в большей степени человек, Дунгаф заверил его, что, если он не оденется по собственной воле, то библиотекарь позовет гуляющих неподалеку кузнеца с герцогом, и ему таки придется облачиться, но уже с определенным вредом для здоровья. Юноша смерил собеседника мрачным взглядом, однако одежду все же принял. К великой радости гнома, костюм пришелся точно впору. Так что либо маг в молодости действительно был такого же телосложения, либо сам подумывал, а не превратить ли ему домашнего любимца в человека, и заранее к этому готовился.
Тем временем Гудрон с Ральдериком обследовали местность на наличие скелета престарелого чародея (гендевец очень надеялся, что кот из вредности ему бессовестно наврал, а маг просто вышел погулять). Спустя какое-то время бренные останки были обнаружены. Выбеленные ветром, дождями и солнцем кости лежали в неглубоком овраге. Судя по всему, старец сорвался с уступа и разбился, а может быть, умер от голода из-за того, что не смог выбраться. То, что юноши нашли именно того, кого искали, не вызывало сомнений. Об этом ясно свидетельствовали остатки линялой мантии, к которым по непонятным причинам имеет нездоровую тягу абсолютное большинство волшебников, и причудливая палка, опознанная герцогом как волшебный посох. Кузнец предлагал спуститься вниз и хотя бы закопать скелет, однако гендевец заверил его, что короткой молитвы за упокой будет вполне достаточно. Прочитав вслух какие-то бодрые строки, звавшиеся у него молитвой за упокой, дворянин развернулся и пошел обратно. Чуть помедлив, иролец отправился за ним.
Они явились как раз к обеду. Блюда, приготовленные Филарой уже давно ни у кого не вызывали удивления. В домике было слишком тесно, поэтому трапезничать решили на улице. Когда все сели вокруг костра, на котором, собственно, еда и готовилась, Ральдерик огляделся и спросил: