Не забыли немцы и о материальной помощи для переселенцев. Сразу же по приезду в зависимости от численного состава семьи им выдавалось определенное количество немецких марок. Каждый переселенец после обработки документов, на что требовалось время, получал индивидуальный номер. Затем он приходил в регистратуру, где решалась его дальнейшая судьба. Сотрудник бюро по компьютеру определял, какая Земля страны может принять его в данный момент. Иногда этот выбор мог видоизменяться в зависимости от того, кто и где из родственников вновь прибывшего проживал в настоящее время. Были и другие причины, которые могли повлиять на выбор дальнейшего места проживания. Никто из переселенцев не работал, наоборот, все на них работало. Основной заботой для всех было одно – ожидать приглашение на собеседование.
Но, увы… К сожалению, кое-кто из них не мог ждать спокойно и жил так, как хотел, а может просто не желал порывать кое с чем из образа жизни той страны, которую он покинул совсем недавно. Первая ночь для некоторых переселенцев на исторической родине была уникальной и даже несколько трагичной. Многие из них долго не засыпали, знакомились друг с другом, делились информацией. По ходу знакомства организовывались компашки. Почти до самого утра за столами или прямо на кроватях распивались спиртные напитки. Торжество, как правило, сопровождалось громкой речью с приправой русского мата. Приезд обмывали не только в спальном корпусе, но и за его пределами. Из администрации лагеря никто не наблюдал и не контролировал «отход» российских немцев ко сну.
Попытки семейной пары спокойно заснуть долго не удавались. Первой стала страдать от неудобств своих земляков Анна, она приняла пару таблеток снотворного. Владимир еще очень долго бодрствовал. Он лежал на втором ярусе кровати, свет нещадно бил ему в глаза. Индивидуальные, а также коллективные просьбы людей, желающих отдохнуть, явного успеха не имели. «Бухарики» иногда сильно огрызались, ссылаясь на то, что они впервые встретились сегодня, а завтра их отправляют в разные Земли, находили и другие причины. К вполне естественным причинам, которые не давали покоя, был и плач маленьких детей. Многие на это не реагировали, прекрасно понимая, что дети есть дети. Совсем другое было – это подростки. Они носились по коридору как ошалелые, и без всякого зазрения совести то кричали, то дрались. Последнее мероприятие заканчивалось, как правило, слезами. В итоге победитель и побежденный бежали на помощь к своим родителям. Иногда они ошибались в месте дислокации своих предков и плюхались на плешивую голову мужчины или на сгорбленную фигуру какой-нибудь бабушки.
Среди ночи Владимира кто-то толкнул в плечо. Он открыл глаза. Его будила женщина, которая просила его помочь перенести ее отца в постель. Пришлось помочь. Старик продолжал стонать. Дочь со слезами на глазах рассказала, что ее отец только вчера приехал из России. Дети, как полагается, его встретили и пригласили домой. На радостях родитель «насобирался» всего понемногу. Отца привезли в лагерь, здесь ему стало плохо. Вызвали врача, затем скорую. Диагноз оказался неутешительным: старика парализовало. К сожалению, эта жертва пьянства оказалась не единственной. К утру всех переселенцев встретила довольно неприятная весть. Ночью кто-то залез на чердак, настил которого был очень непрочный. Утром немцы увидели проломленный потолок, на полу были остатки крови. Целый день по лагерю ходил какой-то чиновник с полицией. Через день была известна картина происшедшего.
Он и она познакомились еще в самолете, сидели рядом друг возле друга. Получив немецкие марки, молодые купили в киоске спиртное. Затем выпили, захотелось любви. Хотя парень оставил свою молодую жену с ребенком в Сибири. В лагере каких-либо помещений для оправления любовных «обрядов» не было. Он начал шастать в поисках сексуального ложе. Поднялся по лестнице и заприметил дверь с замком. Мгновенно ее вышиб и «шалаш» был готов. Но увы… не получилось. Переселенец провалился и рухнул с высоты трех метров вниз. Падение ему бесследно не прошло. Он сломал руку и разбил голову. Хорошо то, что его любовница не успела ступить на пол. А то бы бед больше было.