Кажется, она в него немножко влюблена. Учила танцевать и вообще...
Но тут он вспомнил о том, как промахнулся по "мессеру", как потом удирал от немца, как растерялся и не знал, что делать... Неужели старик видел все это? Щеки под шлемофоном обдало жаром. "Трус!"
- Как машина, слушается? - проскрипел голос капитана. Тесленко вздрогнул.
- Слушается, а что?
- Хвостовое оперение вам разнесли... смотреть стыдно!
"Из-за тебя! - чуть не крикнул Тесленко. - Ты требовал держаться за хвост, вот и додержался! Если бы я не за хвостом твоим смотрел, а за немцем..."
На глаза навернулись слезы, но он прогнал их, со злобой поглядел на командирскую машину, сдержался. Ладно, он еще покажет... Машина качнулась.
- Не отвлекайтесь, следите за воздухом, - сразу же прозвучал голос капитана. - И повторяю еще раз: не смейте отрываться, иначе плохо кончите.
"А, черт тебя!" Сержант выровнял машину, подошел ближе к "девятке".
- "Шестой", я - "Береза",- снова ударил в уши неприятный голос, - вы спите, что ли? Справа - три "мессершмитта", справа - три "мессершмитта"! Приготовиться к отражению атаки! Сердце у Тесленко сдвоило.
- Я - "Шестой", вас понял...
Ой увидел идущие наперерез истребители. Они были совсем близко. Они росли на глазах - черные и хищные.
3
Дело принимало скверный оборот. Капитан Грабарь не имел ни малейшего желания ввязываться в бой с невесть откуда взявшимся противником.
Начав бой с предыдущей группой немцев, они оттянулись далеко на запад от линии фронта. Капитана соблазнила возможность, пользуясь внезапностью и преимуществом в высоте, дать сержанту попробовать свои силы. Но тот растерялся, атака оказалась не слишком удачной. Правда, капитан сбил самолет, зато горючего почти не осталось. К тому же самолет Тесленко сильно поврежден, хвостовое оперение держится на честном слове.
Можно бы попытаться уйти со снижением за линию фронта, если бы они имели хоть чуть больше горючего. Но его только - только хватит до аэродрома.
Грабарь не желал быть расстрелянным, когда горючее кончится. Надо попытаться отделаться от "мессершмиттов" здесь. На всякий случай он связался с КП и попросил поддержки, хотя и знал, что она не успеет подойти.
Самое неприятное во всей этой истории - недостаток высоты. Они не успели забраться повыше. Он оглянулся на ведомого. Мальчишка для первого раза не так уж плохо держался, но одно дело, когда атакуешь ты, и совсем другое - когда тебя атакуют.
А немцы уже неудержимо скользили с громадной воздушной горы. Приходилось принимать бой в невыгодных условиях. Грабарь перезарядил пулеметы.
- "Шестой", я - "Береза". Держитесь ко мне как можно ближе, поняли? процедил он сквозь зубы.
- Есть, понял, - эхом донеслось из наушников сквозь треск электрических разрядов.
Грабарь плотнее прижался к бронеспинке. Его мозг работал четко, ясно, быстро. Он мгновенно разложил обстановку на составляющие, взвесил, оценил, собрал воедино разрозненные части, принял решение.
Он с точностью до одного метра знал, где пересекутся курсы и - где придется принять удар противника. Звено немецких истребителей шло плотным строем. Пробить и них брешь было немыслимо. Лобовая атака не годилась, потому что рядом висел неопытный ведомый. Да Грабарь и не пошел бы на нее, при лобовой атаке у него шансы были бы хуже, чем у противника. А ему нужно преимущество.
А что, если... Это не лучший выход, но другого нет. Неожиданность почти всегда срабатывает безотказно. Да и соблазн будет слишком велик, вряд ли немцы устоят.
- Держись! - промычал Грабарь. Он рванул ручку на себя и дал левой ноги. Машина вздыбилась за секунду до того, как немецкий ведущий ударил по ней из пушек и пулеметов. Грабарь проскочил рядом с трассой.
Доворот!
Ему показалось, что у него потемнело в глазах от перегрузки. Но он, не раздумывая, всадил длинную очередь из всего бортового оружия в серое пятно, мелькнувшее перед носом истребителя.
Только значительно позже он понял, что произошло. Делая свой далеко не безопасный маневр, капитан рассчитывал в лучшем случае разорвать вражеский строй, Кто-то из немцев должен был соблазниться легкой добычей и оторваться. Это дало бы Грабарю маленькое преимущество. К тому же первая атака была бы сорвана. Видимо, немецкий ведущий решил, что Грабарь бросился на таран, и тоже метнулся вверх, но не рассчитал и подставил себя под пулеметы.
Немецкий самолет был поврежден. Он отвалил в сторону и, дымя, начал уходить на запад. Грабарю этого было вполне достаточно. Если бы остальные немцы отвязались, он не был бы на них в претензии. Но истребители развернулись для следующей атаки. Впрочем, силы теперь равны.
И снова он быстро, ясно и трезво оценил все "за" и "против", учел малейшие возможности и, прежде чем окончательное решение сформулировалось в голове, уже приступил к его выполнению. Грабарь не верил удаче. Он верил математике и логике.
И вдруг он увидел такое, от чего по спине прошел холод. Вместо того чтобы держаться с ним крыло в крыло, Тесленко ринулся за подбитым "мессершмиттом".
- Назад! - рявкнул Грабарь и осекся. Один из немецких истребителей скользнул вниз и оказался над сержантом. Тугая очередь полоснула по плоскостям "шестерки" Тесленко.
Все должны были решить доли секунды. Атакующий сержанта немец находился чуть ниже и сзади Грабаря.
Капитан резко выпустил закрылки и дал ручку от себя. Его швырнуло на привязные ремни, со страшной силой начало отдирать от сиденья. Самолет стонал и выл, словно живое существо под непосильной тяжестью.
И все-таки капитан не успел. Самолет Тесленко вспыхнул и начал падать. В то же мгновение машина Грабаря дернулась, будто столкнулась с невидимой стеной. Из мотора вырвался клубок пламени, ударил по остеклению кабины: второй немец, воспользовавшись беспомощностью пикирующей машины, спокойно, как в тире, расстреливал ее из пушек и пулеметов.
Грабарь вышел из-под удара, попробовал сбить огонь скольжением, но это ему не удалось. Он сорвал фонарь, бросил ручку управления и вывалился в пустоту...
Глава вторая
1
Человек застонал и медленно открыл глаза. Ворон, сидевший на сосне и наблюдавший за ним, тревожно приподнял крылья, но сразу же успокоился: человек закрыл глаза и стих.
Полянка была маленькой и заброшенной, сюда редко кто забредал. Обычно на ней пахло хвоей, мхом и багульником. Сейчас к этим запахам примешались запахи бензина и человека. Они беспокоили ворона и одновременно притягивали. Они обещали поживу.
По полянке пробежал слабый ветерок и ненадолго смыл запахи, но потом они опять вернулись.
Свежее дуновение, коснувшееся лица, заставило человека очнуться. Он пошевелился, сморщился и посмотрел в небо. "Что же с ногой?"
Ворон вздрогнул, крикнул хрипло и тяжело взмахнул крыльями.
Глухо звякнули карабины подвесной системы. Теперь боль рванула не только ногу, она ударила по спине так, что на глаза навернулись слезы. - Плохо дело, - сказал себе Грабарь. Он прислушался. Все вокруг было тихо и спокойно. Ни голосов птиц, ни звона комаров. Только слабо шумели деревья.
Он вздохнул и начал поворачиваться на левый бок. Ему удалось это сделать. Он медленно отстегнул защелку подвесной системы и снял ее с себя. Над ним, запутавшись в ветках сосны, висел белый поток парашюта.
Крови нет, но болит сильно. И шлемофон мешает. Он отстегнул шлемофон, сорвал ого с головы и отбросил. Что же с ногой? Сломал или вывихнул?