Вот именно поэтому Баки к Стиву и не пошел, даже тогда, когда идти было некуда, даже тогда, когда было плохо настолько, что он убил бы себя, если были бы силы нажать на чертов спусковой крючок. Стив был героем и имел для этого все. Баки был… никем и не имел ничего, кроме окровавленных по локоть рук и горы трупов за спиной.
Баки не пошел к Стиву, но он имел неосторожность забыть, что малыш из Бруклина всегда был слишком упрям, чтобы избежать драки.
Стив потерял доверие правительства и мировой общественности, потерял друга, который, в общем-то, ничего такого не сделал, всего лишь хотел оказать Баки услугу и вышибить его повернутые мозги раз и навсегда. Стив потерял свой щит и свой авторитет. А взамен всему этому Баки даже не хватало совести признаться, что он сумасшедший, что помнит события, которых никогда не происходило, и видит женщину, которая никогда не жила.
Он вспомнил пятерых солдат, созданных из добытой им в 91-ом сыворотки – и все пятеро оказались реальны. Он помнил тренировки с ними, помнил, на что каждый из них был способен. Солдат было пятеро, пятеро отборнейших головорезов. Пять криокамер нашлось в бункере, в Сибири, шестая – его собственная. Ни единого намека на существование седьмой: в прошлом или настоящем. Никакой ниточки, никакой весточки, и по-хорошему, Баки бы радоваться, что она далеко от всей этой разборки, вот только ничуть ему не было радостно: в животе кольцами змеился страх, идти из ледяной клетки никуда не хотелось, а ноги не слушались, и он попросил Стива бросить его на растерзание разъяренной Пантере, лишь бы все скорее кончилось…
А затем сумасшествие прошедших дней, а может и всех семидесяти лет окончательно придавило его неподъемным даже для суперсолдата грузом: дышать стало тяжело, словно орудия Железного человека все же совершили невозможное и, помимо бионической руки, сломали ему металлические ребра. Баки потерял сознание, обратив в пустоту набившую давно оскомину мольбу не проснуться.
Баки снились сырые кремлевские подземелья и бродящий по ним призрак женщины с куцей стрижкой и сбритым под ноль затылком, исполосованным шрамами.
Когда он проснулся, призрак стоял рядом, но от этого Баки не полегчало: у призрака были кудрявые светлые волосы, кроваво-красные губы и белый до рези халат, к которому даже был прицеплен опознавательный бейдж. У Баки поплыло в глазах, а к горлу подступил ком, словно он только что прокатился на аттракционе: не на Русских горках Кони-Айленда и даже не на тросе через ущелье на крышу поезда, а на самой что ни на есть настоящей машине времени. Из 2016-го прямиком в апрель 1945-го. Хотя он даже не был уверен, покидал ли он когда-либо тот роковой 45-ый.
- Джеймс Барнс, - хрипло начал он в давно заученном порядке, от спешки и страха проглатывая половину звуков. – Я Джеймс Бьюкенен Барнс. 10-е марта 1917-го, Бруклин, Нью-Йорк…
- …Ты служил в 107-ом пехотном в звании сержанта, все норовили назвать тебя Джеймсом, а ты всегда исправлял на Баки. У тебя был… у тебя все еще есть друг по имени Стив, - она улыбнулась, ободряюще сжав его руку, давая ему физически себя почувствовать, и Баки шанса не упустил, вывернув руку, ухватился за нее, что было силы, и сжимал, все боясь, что пальцы вот-вот пройдут сквозь. – Все хорошо. Все хорошо, Баки, я здесь. Пришлось хакнуть защищенный канал Старка и вспомнить былые навыки общения с мужчинами, чтобы убедить Его Высочество короля Т’Чаллу просмотреть украденные записи, но… Баки, уже все хорошо, отпу…
Дверь в палату резко, безо всякого стука открылась, и она, нацепив на лицо профессионально-нейтральное выражение со скоростью, с которой обычно успевают только моргнуть, отступила в сторону. Раньше, чем Баки успел сообразить, что вообще произошло.
- Со мной все в полном порядке! – заверил кого-то невидимого знакомый голос капитана, пока тот шел от входа до кровати. – Баки, ты как?
- Капитан Роджерс, позвольте поинтересоваться, почему суперсолдаты всегда так возмутительно непочтительны к хлопотам над ними медперсонала?
Баки, совершенно ошалелый от такой беспрецедентной вокруг себя активности, беспомощно метался взглядом от нее к Стиву и обратно.
- На то мы и суперсолдаты, мисс… - Баки видел, как друг мазнул быстрым взглядом по ее бейджу, и на лице его промелькнуло хорошо скрытое удивление. – Мур. Прошу меня простить, - моментально добавил он, решив отчего-то, что повел себя бестактно. – Я думал, что Ваканда – страна закрытая, и…
- …и поэтому белые женщины здесь – явление исключительное, - досказала она за Стива и улыбнулась так, что улыбку эту сумел заметить лишь Баки. – Я не числюсь в штате постоянных сотрудников медцентра, меня вызвали экстренно, по случаю вашего… - она резко оборвала фразу, профессионально сыграв смущение. – Простите. Я оставлю вас наедине, - сделав вид, что проверяет показатели мониторов и капельницу, она скользнула рукой по руке Баки, и тот, как губка, впитал это мимолетное прикосновение. – Капитана Роджерса я обратно уже не уложу. Пощадите меня хотя бы вы, мистер Барнс, останьтесь в постели.
Знала бы она, как отчаянно цеплялся Баки за каждое произнесенное слово, как отчаянно всматривался в ее лицо, не зная, что можно сказать, а что нельзя, как боролся с собой, чтобы не крикнуть вслед: «Останься!» - развеяв разом весь бессмысленный маскарад.
Это же Стив. Его Стив. Он друг. Зачем от него скрывать?
Впрочем, тайна была не его, не ему было ее раскрывать. Ему с лихвой хватило уже того, что Стив ее видел, говорил с ней, как с настоящей, как с реальной, а значит Баки не поехал, значит его призрак – живой.
- Эй… Бак, ты чего? – спохватился взволнованно Стив, когда Баки ни с того, ни с сего стал хохотать, обняв себя поперек груди единственной оставшейся рукой. – Бак, - Стив полуобернулся к двери, - я сейчас ее назад позову, ты меня пугаешь.
Баки едва не ответил: «Зови!» - одернув себя лишь в последний момент.
- Стив… - тихо позвал он, когда истерика немного отпустила. – Я сейчас спрошу у тебя полную чушь, но, пожалуйста, постарайся ответить. Это важно.
Стив с моментально окаменевшим лицом несущего ответственную вахту офицера приготовился слушать вопрос и отвечать на него по всей форме, словно от этого зависела судьба планеты.
- Что угодно, Бак.
- Тот ученый… - Баки в нерешительности облизнул растрескавшиеся губы и погонял во рту вязкую от жажды, с привкусом меди, слюну. – Ну… изобретатель твоих патриотических стероидов, на которых ты вымахал выше меня. Как его звали?
Стив явно не ждал подобного вопроса, он выглядел удивленным и даже не пытался этого скрыть, но с ответом нашелся быстро.
- Эрскин. Доктор Авраам Эрскин. А почему ты спросил?
Баки помедлил, старательно оттягивая момент перед следующим вопросом, предвидя еще большее удивление Стива.
- А он ничего тебе про семью… не рассказывал? У него была жена? Дети? Быть может,.. дочь?
- Нет, Бак… - Стив озадачено чуть склонил голову вниз. – Нет, он ничего такого мне не говорил. Честно говоря, я даже не задумывался об этом никогда. Почему ты спрашиваешь?
Баки внезапно ощутил острую необходимость закрыть поднятую тему так, чтобы Стив сам не захотел ее продолжить. Предлог нашелся удивительно легко, и правдоподобнее его вообразить было трудно.
- Фамилия все крутится в голове. Мне кажется… мне кажется, я мог убить кого-то с такой же фамилией.
Помрачнев хуже грозовой тучи, Стив заладил знакомое: «Не твоя вина, это был не ты» и больше ни о чем допытываться не стал. Баки был ему за это благодарен, хотя и подозревал отчего-то, что друг ни на секунду не купился на сказку о «внештатной сотруднице», которая, как белая ворона среди темнокожих вакандцев.
Через десять минут после ухода Стива, когда Баки решил, что в состоянии, если не покинуть ненавистные белые стены, то хотя бы придать себе более достойное положение, вернулась доктор Мур, в сопровождении, что абсолютно в ее стиле, Его Высочества короля. Все, что до этого Баки делал долгие десять минут, он проделал за одну секунду, встав по стойке смирно и не вспомнив ни разу, что у него нет руки.