- Вас приводили к присяге, мисс Хартманн. Вы клялись говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Сообщите суду, Диана Хартманн – ваше настоящее имя?
- Да, Ваша честь, - ответ ровный, уверенный, он отчего-то обрезал слух, как скребущий по стеклу коготь.
- Настоящее, но не единственное, - утверждение, не вопрос, и на этот раз голосом адвоката, а не судьи. – Пожалуйста, мисс Хартманн, сообщите суду имя, данное вам при рождении.
Стив не смотрел ни на судью, ни на адвоката, он с затаенным глубоко в душе недобрым предчувствием прикипел взглядом к трибуне, за которой неподвижной статуей застыл до этой минуты не заявленный, все еще безымянный свидетель… защиты. Стив видел, как ее взгляд на мгновение метнулся к Баки и… и к нему самому. Из десятков людей по какой-то непонятной причине именно к нему. Стив успел поймать ту сотую секунды, в которую пересеклись их взгляды, успел прочесть переданное через взгляд… что-то непонятное, зашифрованное, субъективное, не то искреннее, не то лживое.
- Мисс Хартманн, вы поклялись…
«…говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Которая для всех разная».
Время растягивалось, заминка длилась намного дольше, чем обычно требовалось человеку, чтобы назвать свое имя. При условии, если он хотел его назвать. При двойном условии, если он его помнил.
- Мое имя… - и снова заминка. Она вновь посмотрела не на судью, не на адвоката, задающего вопрос, и уже даже не на Баки. Она посмотрела на Стива, словно для нее не было ничего важнее, чем увидеть его, капитана, реакцию.
«Это мой долг. И честь для меня, капитан Роджерс».
- Мое имя Эсма Эрскин.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Комментарий к Часть 16
Заключение все-таки будет в нескольких частях, потому что мыслей слишком много для одной.
Думаю, пришло время Стива принять участие в происходящем.
========== Часть 17 ==========
Комментарий к Часть 17
Матчасть хромает. На обе ноги. Я не юрист, увы, хотя периодически посылают/советуют закончить юрфак. Ага… это после шести лет меда.
В общем и целом, в плане уголовного судопроизводства в США все очень и очень условно, кое-как прикрыто сюжетом, в котором Баки изначально не собирались судить по закону.
Автор извиняется за некомпетентность.
Также события в главе местами нехронологичны, чтобы показать растянутость допроса во времени.
Дамы и Господа присяжные.
Перед Вами человек,
который без ведома и согласия
променял одну войну на бесконечное количество других…
- Какое обращение вам предпочтительнее?
- Хорошо. Мисс Хартманн, назовите точную дату и место своего рождения?
- Кем приходился вам доктор Авраам Эрскин? Между вами существовала родственная связь?
- Поясните суду, какое отношение вы имеете к делу Зимнего Солдата?
Адвокаты и обвинение устроили перекрестный допрос, конкретными вопросами, всякий раз бьющими точно в цель, по крупицам, искусно вытягивая информацию. Восприятие которой прошло для Стива в режиме безотчетной машинальной обработки голых фактов, которые копились в нем, под давлением эмоций нагнетались, словно энергия в эпицентре неизбежного взрыва. Вопрос-ответ, обнаженная истина, которую так хотелось поставить под сомнение, но отчего-то не получалось. Мысли уже неслись на запредельных скоростях, в них сама собой уже складывалась целостная картина из бесконечного количества ошибок и упущенных возможностей.
«Тот ученый… Как его звали? Он ничего тебе про семью не рассказывал?»
- Я родилась 13-го августа 1918-го года, в Аугсбурге, в Германии. Доктор Авраам Эрскин, известный в Штатах под псевдонимом Джозеф Рейнштайн, приходился мне родным отцом. В промежуток времени с апреля 1945-го по март 1946-го, а после – в разное время на протяжении семидесяти лет вплоть до 2015-го я являлась куратором программы «Зимний Солдат», а также ее непосредственным основателем.
В голове капитана набатом забились ключевые слова.
Эрскин.
Отец.
Куратор.
Основатель.
Голова ГИДРы во влоти.
Такой же суперсолдат, как сам Стив, или, скорее, как Баки, промежутками спящий в искусственных льдах криокамер.
- Мисс Хартманн, поясните суду, как так вышло, что Джеймс Барнс, в ноябре 1944-го захваченный ГИДРой – организацией, берущей свое начало в гитлеровской Германии, оказался, в конце концов, в руках у русских?
- ГИДРА зародилась в Германии – да, но позже ее идеи получили широкое распространение. Еще во времена Иоганна Шмидта имела место вербовка агентов спецслужб разных стран, в том числе и Советского Союза. К 1945-ому в Советах прочно обосновалась своя ГИДРА, со своей головой и своими способами достижения целей.
- Тогда каким же образом Зимний Солдат снова оказался в Штатах?
- В конце 1992-го года русские продали его США.
- Погодите секунду… Верно ли я вас понял, мисс Хартманн: ГИДРА продала своего же солдата себе же? Не могли бы вы подробнее пояснить суду эту весьма сложную для осмысления махинацию?
- Это была не махинация, а юридически законная сделка купли-продажи. Двухполюсный послевоенный мир распространялся даже на ГИДРу, холодная война Штатов и Советов бушевала даже внутри нее. После успешного возобновления проекта по созданию суперсолдат, в котором участвовали пять агентов, объект «Зимний Солдат» утратил свою уникальность, а значит и ценность. В том же 91-ом распался Союз, страна оказалась в глубочайшем кризисе, нужны были деньги. Американцы предложили выгодную сделку, которая, с одной стороны, избавляла русских от едва ли окупаемых затрат по техническому обслуживанию объекта и от ответственности за все его последующие действия, что было крайне выгодно с учетом тотальной смены руководящего аппарата; с другой стороны, предполагала достойную сумму сверху. Как я и говорила ранее, Солдат был продан в 1992-ом году американским руководителям ГИДРы.
- То есть, продан как… вещь?
- Как оружие. Торговля оружием была распространенным путем притока денег в российскую казну после 91-го.
- Вам известно, кто был покупателем со стороны… - заминка, вместо которой должно было прозвучать «с нашей стороны», но никто не собирался даже формально признавать грехи за сроком давности, пусть и совершенно очевидные. – Со стороны США?
- В официальных документах ГИДРА, как организация, естественно, не фигурировала. Де-юре инициатором сделки с американской стороны была правительственная организация, известная как ЩИТ, непосредственным покупателем, присутствующим на сделке, – ее руководитель на то время – Александр Пирс.
- Как будто нам было мало двоих отмороженных… - вполголоса, но для слуха Стива все равно, что на пределе громкости прокомментировал Тони, а затем, без тени уважения к происходящему, добавил уже в полный голос для всех остальных. - Ваше королевское Высочество, не сочтите за дерзость: где ваши спецы откопали это очередное ископаемое? И зачем?
- Мистер Старк, вы находитесь в зале суда, проявите…
- А вот ничуть. И я сейчас о том, что, дайте Роджерсу в руки «Барретту», и он с огромным удовольствием прострелит вашему ценному ископаемому ее прелестную змеиную головку прямо на глазах у глубокоуважаемого суда и всех присяжных. Эй, кэп? Я ведь прав? Это ведь она над твоим дружком колдовала. Ооо, да ты, я вижу, даже не был в курсе ее существования… Прямо как я насчет смерти родителей. Хоть в чем-то мы с тобой квиты.
В курсе не был никто. Ни суд, ни обвинение. Кроме стороны защиты, тайно ликующей от какого-то своего, никому непонятного успеха, и Т‘Чаллы.
«Он ничего тебе про семью не рассказывал?»
И Баки. Баки был в курсе. Он знал все с самого начала и еще бог знает сколько до начала.
У Стива не осталось сил ни на достойную злость, ни на сполна оправданную обиду. Он даже не мог сносно сообразить, какую выгоду из всего этого собирались извлечь юристы. Какая во всем этом вообще могла существовать выгода? У них и так было несметное количество архивных документов, так или иначе подтверждающих, через что вынужден был пройти Баки в эти бесконечные семьдесят лет. У них был Земо, чтобы доказать факт программирования и отсутствие свободы воли.