Вдруг наступила пауза. Жертва слышала, как её истязатель чихал, кашлял, вроде даже сморкался. Верно, все эти резкие движения, его и её, взвихрили пыль, а в аудитории ведь не убирают, экономят на уборщицах, или те просто ленятся, не хотят вкалывать за бесценок. Главное, что за секунды передышки тело стало оседать, это стали расслабляться донельзя напряжённые мышцы живота, брюшного пресса, снова нижние рёбра почуяли жёсткую фанеру парты.
Внимание вдруг дёрнула на себя распопинка — по ней разлилось что-то тёплое, даже горячее. Блин, газую ведь! А может, и не только, может, пожиже что вышло, растревожен ведь животик мой. Сразу и не разберёшься.
Да даже когда и на свободе, сидишь и вдруг так тебе потеплеет в попе, то не сразу и поймёшь. Обделалась, ляжки в соусе, или просто воняю?
Интересно, что однажды, когда приключилось такое и в интересном месте проявилось тепло, Кира сначала испугалась, но потом вдруг почуяла — как здорово! Какое-то необъяснимое успокоение, переходящее в настоящий кайф.
Потом поняла — всплыли из подсознания немые, бессловесные воспоминания раннего детства, когда запросто обделываются в пелёнках и над крошкой начинали хлопотать, прыгать, купать, перепелёнывать, слова добрые говорить. Языка не знаешь, но так тепло-тепло на душе становится!
Именно потому что не помнишь этого в точности, так хорошо ей, взрослой. Если б помнила сюсюканье дословно, противно стало б.
Правда, никакому ребёнку не нравятся мокрые пелёнки, он орёт, ну, и она тоже в младенчестве не молчала. Но это когда разлилось уже по большой площади, стало охлаждаться и холодить. Когда же только-только начало выходить, греть нежный задний проход, распопинку, не поймёшь, внутри это тело или уже вовне, это не противно, приятно даже — как когда в рот попадает тёплое материнское молоко. Именно с этим ощущением заднего тепла и связываются последующие приятные манипуляции, уход, ласка, а не с противным облипанием холодеющих мокрых пелёнок.
Эх, догадались бы взрослые надевать на младенцев типа крохотных плотных плавочек, чтоб ловить нечистоты, не впитывать по-памперсному, а именно локализовывать, удерживать тёплыми на небольшой площади — и малышу в кайф, и пелёнки чище, уходу меньше. Правда, тогда надо следить в оба: забалдел малыш, закатились у него глазки — отсчитай минуту и распелёнывай, выливай, обтирай и обмывай. А то перепреет, переговёнится будущее мужское или женское в младенце, не похвалит, когда вырастет.
Ей в тот раз повезло — лишь чуток жидкого вышло, в основном тёплые газы. Когда поняла, то походила по дому, походила — и в ванную.
Но здесь, на людях, ситуация другая совсем. Этого ещё ей не хватало! Ягодицы рефлекторно сжались, но сейчас снова начнётся порка, не перенесу, и если это то самое, то потечёт.
Кира почуяла, что ладонь прочихавшегося легла на её задницу и начала медленно давить. Верно, опух у неё задний проход, вот он и понял, что это. Девушка прямо ощущала газовый пузырь, как он плавает между кожей и материей, как его медленно вытесняют. Вот отжались от тела канты трусов и из-под них начало выходить, прямо в брючины, в брючины, туда, где длинно. Хоп! — снова трусы прилегают. А из брючин будет постепенно выходить, может, и останется там чего, они же плотно довольно прилегают.
Ай, молодей какой, сообразил. Ударь он резко, всё прорвалось бы сквозь материю, оглушило мужские носики. А так вытеснил — и снова забавляйся.
Ой! Его палец проник в промежность, когда я развела ноги, подловил, чёрт, прошёл вперёд… ага, вон куда аж… только прижатый к парте живот помешал добраться до пипочки. Поджатыми ногами дрыгнула вертикально, попыталась не сводить, а то сломаю ему ещё пальчик, такой умелый.
За всеми этими конвульсиями Кира уде не чуяла на бёдрах брюк. Ощущала, что её манежат через тонкую материю, словно презерватив какой, но где там брюки, не сползли ли они от такой игры, непонятно. Да и думать об этом некогда, надо кайф ловить… то есть противостоять нажиму.
Кто там думал, не входит ли кто ещё в аудиторию! Не до того. Всех троих увлекла забава, пойман редкий случай, найден уникальный консенсус. Раз через материю, значит, целомудренно, можно считать. Ладошки прижаты к Евиной тетрадке, тут она, не потеряется, это словно письмо в старину. Попляшу (в воздухе) — и отдадут.
Но вот, в пылу поиска новых средств, парень подлез ей пальцем под брюки — и трусы! — по ложбинке к заднему проходу. Может, хотел поверх трусов, да разве тут выберешь! Кира ощутила живой, голый палец прямо у ануса. Совсем другое ощущение, изнасилительное какое-то.
Ай! Так не договаривались! От неожиданности пополам с возмущением девушка дёрнула руками и — нашла слабое место у сидящего. Тот уже привык к её смирному поведению, держал халатно, привставал, чтобы поглядеть, как сучат в воздухе ноги. И упустил одну руку, растяпа.
Поймал, спохватившись, лишь у края сиденья, уже готовую за него уцепиться. А что такое упёртая в сиденье хотя бы одна рука? Это же точка опоры! Та самая, воспетая Архимедом, усиливающая многократно. Можно и прицельно двинуть ногой в истязателя, по закону подлости попав в самый пах. Можно упереться и вытащить вторую руку из-по пресса. Можно, наконец, освободиться, разогнуться, встать на ноги и воздать обоим по грехам их. Попрыгали бы у меня голубчики!
Наверняка сидящего поразил острый приступ испуга, ёкнуло сердечко. Он крикнул партнёру:
— Кончай, не удержу!
Или "кончай с ней"? Это совсем зловеще звучит. Но радует, что заставила их выдохнуться, а сама ещё с кое-какими силами.
Конец начался с сильного хлопка по попе. То ли он так выражал своё неудовольствие, то ли попытался израсходовать оставшийся запал. Но знатно дал! И звук, хоть и приглушённый, но громкий, да ещё пукнула она, добавила. Не специально, конечно, просто брюшной пресс понапрягался довольно, поотжимал живот от парты, помесилось кишечное содержимое, словно тесто, газы выделились и в один пузырь собрались. А что, не только они с ней, но и она с ними кончает — острой газовой атакой.
На какой-то момент в головке у Киры помутилось и она представила, что всё это происходит на лекции, полной народу. Всё с ней происходит на задней парте, незаметно балуется с соседями, а студенты смотрят в другую строну, и лектор стоит на самом на верху. Ну, после таких звуков все головы наверняка к ней повернутся. Уф-ф, как хорошо, что это не так. Прояснилось быстро в головёнке, не видно ничего, блин, под этой партой, но, вроде, никто больше не подошёл.
А прояснению способствовало сжатие в одном колене. Как в железных тисках сдавил и вверх подал, чуть оторвав живот от парты. Зачем, выяснилось сразу же. Вторая ладонь подлезла под живот, нащупала фитюльку "молнии" в гульфике и — расстегнула. Пока девушка не поверила этому, обе руки стали стаскивать с неё брюки.