В одних носках стала красться по проходу. Последние метры преодолела, прижимаясь спиной к стенке прохода, чтобы не заметил лектор. Вот уже и головы сидящих в первых рядах показались. Вышла на боевую позицию.
Медленно вращая левой рукой с зажатой в ней бутылкой, Кира почувствовала себя миномётчицей, у которой осталась одна-единственная мина, а врагов много. Другого шанса не будет, не дадут ей выпалить повторно. Сейчас — или никогда.
Рука сама навела горлышко бутылочки на то самое место, видное и сквозь деревянные стенки. Так, теперь немножко назад, чтоб не на парту попало, а на скамейку, если повезёт — прямо в голову жопосеку, нет — между ними на скамью плюхнулось и обоих облило. Правой рукой осторожно сняла крышку, отметило, что газ как бы затаил дыхание и намерен ей помочь. В конце концов, при горении пороха в мине тоже выделяются газы.
Замерла, прислушиваясь к стуку сердца. Никогда раньше такого не делала, может, отказаться, пока не поздно? Но тут растревоженная попа подала признаки тепла, снова оно там стало разливаться и возбуждать. Нет, не прощу! Ну, держитесь же!
Лектор, как нарочно, в это время говорил:
— Кому плохо видно или слышно, садитесь первый ряд, там во всех отношениях хорошо.
Сейчас ещё лучше будет!
Страшный удар обрушился на донышко бутылки снизу. Всю силу нерастраченной мести сложила в него недавняя жертва, так бы она била по попам этих негодяев. Удар смял бутылку до половины высоты, а ладонь потом полдня горела, не давала писать лекции. Левая рука с бутылкой дёрнулась вверх, по счастью, не сбив прицел.
Ш-ш-ш-ш! Фр-р-р-р!
Под аккомпанемент взрывного шипенья большой коричневый пузырь вылетел из горлышка, искрясь и переливаясь, и полетел по навесной траектории в первый ряд. Жидкая мина, орудие возмездия. Не дожидаясь отклика, Кира резко повернулась и бесшумно, на цыпочках побежала к двери. Уже выскакивая в неё, услышала шум, возгласы, заполошный голос лектора:
— Что, что такое?
Быстро, но тихо прикрыла за собой дверь, чмокнула поджидавшую её подружку в щёчку, и обе девочки побежали в женский туалет, где можно было без помех обуться и оправиться.
— Лети за своей жвачкой, — прервала воспоминания Кира, — подожду уж тебя. Минуты хватит? А то мне в туалет надо.
— Я мигом!
Сунув подружке сумочку и пакет, Ева побежала обратно в аудиторию. Навстречу ей не попался ни один сокурсник. Перила лестницы только что перестали дрожать, значит, развесёлая гурьба уже на первом этаже, а передние уже в дверь выбегают.
Вот и дверь, настежь распахнутая, только-только переставшая мотаться. Аудитория ярусная, но ступеньки довольно пологие. Кто-то, помнится, шутил, что угол наклона пола рассчитывается точно. Лектор должен видеть уши всех сидящих студентов, тогда до этих ушей прямой наводкой долетит его голос. А вот ртов, кроме первого ряда, ему желательно не зрить, рты должны "упираться" в передние затылки, тогда до лектора будет долетать меньше шума с мест. А поскольку от уровня рта до уровня ушей вершок с ноготком, а студенты по росту зело разные, то задача очень непростая. Тем более, что многие привстают, чтобы лучше видеть доску.
Одинокая фигура на заднем ряду бросилась в глаза сразу. Ева чуть замедлила шаг, узнав толстуху Эвелину. Отношения у них не очень-то ладились, кто читал рассказы, знает. Вполне можно было напороться на язвительное замечание. Память, мол, девичья и тому обидное. Но завернуть назад, показать слабину, что боишься её, она тут же так истолкует — ещё хуже выйдет. Ладно, напряжёмся психологически, приготовимся к возможному оскорблению, но жвачку заберём, и покажем, что забрали. Теперь обязана просто это сделать.
Ева неторопливо, как учила Кира, прошла по рядам. Жаль, что не хватало ей смелости садиться на первый, теснилась на галёрке, подходи теперь близко к этой корове. Чего она там делает-то? Краем глаза непонятно, а оборачиваться на прямую наводку не хотелось. Ещё перехватит взгляд и вмажет! Но нет, тихо сидит почему-то.
Вот так же тихонечко сидел на стуле тот преподаватель с гуманитарного. Все обрадовались, что раньше лекцию кончил, мимо него с визгом поскакали, а он только печально смотрел и тяжело дышал. Оказалось — сердце прихватило у человека. Правда, Ева сама подойти не решилась, Киру попросила, которой вся благодарность и досталась. А как её перенаправишь — это значит выставить напоказ свою робость, мол, боится даже задать вопрос преподавателю. Пусть уж лучше Киру благодарит за чуткость. Тем более что она и без Евы её проявила бы.
Но в молодом возрасте сердце не шалит, так что не стоит и беспокоиться! Тем более — о такой.
К тому же Ева что-то вспомнила. Даже фыркнула.
Однажды Эвелину выругали за хождение с голым животом. Да разве он голый? Что бы они сказали, будь живот таким целиком? Ладно, что спорить со стариками! Постаралась исправиться, это же не тату счищать.
И в следующий раз она пришла в джинсах повыше и маечке пониже. Их края не только встречались, но и — невиданное ныне дело! — перехлёстывались по всему обхвату. Ни кусочка кожи "вражескому глазу". Но…
Джинсы нужной высоты она не купила — некогда, да и не достанешь таких "после 18-ти". Пришлось раскопать в сундуке старые подростковые, что "до 18-ти", когда ещё принято запахивать живот. Влезть-то в них влезла, применив стринги и мыло, но косточки потрещали, а над тугим пояском вздыбились толстые жировые валики… да что там валики — шматки сала женского, ведь целую ладонь грубая материя давила, выжимала живот и поясницу. Да потом ещё ремень застёгивался.
Маечка всё это покрывала, но — облегающе, все эти морщинисто-выпячивающиеся наслоения. К тому же была четвертьпрозрачной, так что кожа её подтемняла изнутри, подчёркивая рельеф и уводя интерес мужского глаза ближе к девичьему телу. Впрочем, спереди материя была поплотнее, всякие цветочки-ягодки, благоприлично. Вот только бюст выпирал ой-ёй-ёй, верно, из того же сундука эта одёжка, на подросточку с формами поскромнее.
Все эти недостатки не поддавались описанию короткими словами, типа "голый живот", а перечислять подробно преподавателю неудобно, сразу выдашь, что разглядывал фигуру детально. И Эвелина не упустила случая улыбнуться… спиной. Конечно, там просвечивал лифчик. Так вот вертикальные бретельки косо сходились почти к центру спины и крепились к поперечной планке какими-то штучками, на просвет выглядящими прямо как ладошки. Будто кучер держит вожжи и правит передними "лошадками".