И больше, стало быть, молчим.
Напрасно мы хотим вдвоем
Уйти от этого недуга —
Нам нечего сказать друг другу,
Самих себя не узнаем.
Мы долго кружим в поздний час
Какой-то бабочкой случайной,
И постоянно манит нас
Свеча, оставленная в спальне.
«Ах, почта мешкает…»
Ах, почта мешкает. Неловок телеграф.
Похоже, что в запое почтальоны.
Оборван телефон. Нет, я не прав:
Ты просто не подходишь к телефону.
Нас километры пробуют пугать,
Аэрофлот, железная дорога.
Дожди размыли путь. Потом снега
Насыпались по пояс у порога.
Природа нас не балует совсем
И принуждает жить поодиночке.
Но на деревьях набухают почки
И обещают много перемен.
И точка!
Метод вычеркивания
Ты, которой пустяк расставанье,
Не поймешь, не сумеешь понять
Распрю с временем и расстояньем,
Спор с судьбой, заглянувшей в тетрадь.
Уходи же скорей. Без оглядки.
Я не брошусь, не выбегу вслед.
Просто вычеркну все по порядку:
Звук. И запах. И форму. И цвет.
И в оставшемся мраке, в просторе
Загадаешь – и быть по сему.
Вот почти настоящее горе.
Без дележки. Тебе одному.
О жидкостях
Что в жилах у тебя течет?
Какая жидкость? Не клокочет,
Не жжет, к смятенью не влечет
И ничего она не хочет.
На лишний градус суматох
Она термометр не двинет.
Спокойный выдох, легкий вдох.
Ах, это, верно, климат. Климат
Виновен. Климат, видно, плох!
Что в жилах у тебя течет?
Холодная – а горячо
К твоим притронуться ладоням.
Твой холод – порох для меня.
Другого надо ли огня —
Гореть, тонуть?
Горит и тонет.
«Увидеть или позвонить…»
Увидеть или позвонить…
Никто не отвечает.
Наверно, ветер режет нить
Холодными ночами.
Наверно, спутал номера
На станции наладчик.
Наверно, не везет, с утра
Сплошные неудачи.
Я не сумел тебя найти,
А ты не захотела.
Мы сбились попросту с пути,
Наверно, в этом дело.
Но потихоньку тает лед,
Пошли на убыль ночи.
Наверно, завтра повезет.
Мне очень нужно. Очень.
«Вот здесь дорога распрямится…»
Вот здесь дорога распрямится,
И ты увидишь – без затей
Почти над ней повисли птицы.
Почти висят. Почти над ней.
И жарче летнего дыханья
Здесь не найдется ничего,
И голоса не затихают,
Скользя окружностью его.
А ты над красотою этой
Ужели взглядом не скользнешь?
Ужель цена моим приметам
В базарный день бездарный грош?
Ну чем еще тебя приманишь?
Жасмин? Шиповник? Плеск реки?
Еще какие пустяки?
И ты придешь? И не обманешь?
«Октябрь пришел…»
Октябрь пришел. Изменений не будет,
А только раздолье дождям и ухабам,
И насморку, заболеваньям простудным,
И если не болям, то справкам хотя бы.
Октябрь пришел, он почувствовал силу,
Он вспомнил забытые вроде мотивы
И с моря, наверно, нагнал облаков,
И выполз туман – если это не пиво,
Тогда, вероятней всего, молоко.
Он плакса, он просто заходится плачем,
Ему отвечают отчетливой дробью
Соленые капли – дождя, не иначе, —
Причин для веселия нету особых.
Их нету совсем. Отчего же – не часто,
Но все же смеемся. Смеемся – и баста!
А все же хохочем порой без причин.
Видали, скажите, таких дурачин?
«В домах сквозняк…»
В домах сквозняк, снаружи – ветер,
Размыло, к черту, колею,
Срываются ворота с петель —
Природу вспомнили свою.
И так им хочется примерить
Давно не ношенный наряд!
Об этом и твердят капели.
Об этом только и твердят.
«Хоть лето кончилось…»
Хоть лето кончилось, оплаканы билеты,
Оплачены и выброшены вон,
Но свежей краской выкрашен вагон,
Чтоб весело раскатывать по свету.
Жди холода. Но не спеши при этом
Календарем пузатым нас пугать.
Зима всего лишь перерыв для лета,
Как раз разучим парочку куплетов,
Чтоб летом их беспечно распевать.
«Не обольщайся листаньем листов…»
Не обольщайся листаньем листов —
Туши, гуаши уплыли на Запад,
Или на дно, или, может, в Ростов:
Он на Дону – там и сребро, и злато.
Он на Дону – он данаец, он папа.
Бойся даров – но не даром же петь.
Если уплыли, то с целью одною,
Чтобы без цвета не осиротеть
И до утра оставаться с роднею.
Днем, как слепые, брели фонари —
Поводыря им нашли лишь к закату.
Им бы дождаться прихода зари,
Вышли из дома они рановато.
«Ужель часы и километры…»
Ужель часы и километры
Над нами простирают власть?